* * * Когда февраль купался под дождём, Когда зима минутами считала Последний вечер, траурно шептала, Весну моля: "Немного подожди." Когда сгущались тени за окном, Насыщено ползя из подворотен, Рисуя обезличенных уродин Чернильным, влажным, бархатным сукном. Я, ничего не делая, смотрел И слушал музыку гармонии природы, И спрашивал у капель:"Где ты? Кто ты?" И предвесенне медленно добрел.

Шершавых стен награда и тоска -- Аутентичность звуков и желаний, Фактуры плоскостей и острых граней -- Иллюзия далёкая видна. Гипотеза: дом видит твои сны -- Адажио из ласки и весны.

Там, где ветер полирует гальку И теряет силу в дубняке, Над брезентом розовой палатки В паутине, будто в гамаке, Заблудился лепесточек пуха. И дождинка, словно оплеуха Тёплого и пьяного сакэ, Уронила в пламя силу духа И вернулась в небо налегке.

* * * Я пронёс сквозь жизнь усталость, Запах нефти на перроне, В сердце боль, а в мыслях старость, Уважение к короне. Я пронёс сквозь жизнь влюблённость В тень берёз и гроз внезапность. Никогда не верил в юность, В счастья призрачного кратность. Я пронёс сквозь жизнь почтенье К пожилым и одержимым. Монастырское раденье: "Жив ведь Он, и мы с Ним живы." Я пронёс, не уставая, Голубой мечтой лелея: Дымный остров, плод папайи, Моря бриз и Лорелея.

* * * Где-то в бухте Золотого Рога, Где растут нездешние цветы, Где Луны громаднейшее око Смотрит по ночам без суеты. Где красиво плещутся дельфины, Плавниками разрезая гладь, Звёздам подставляя грудь и спины, Чтоб в себя Вселенную вобрать. Джунгли грозно наполняют рыки -- Хищники ступили на тропу. В зарослях густого базилика Бодрствует от страха марабу. На высоких сваях притаилась Маленькая хижина. И в ней Та, что мне годами сладко снилась, Раздувает горсточку углей.

Горит звезда отброшенным окурком. Зататуированный днями город спит. В моём глухом, невзрачном переулке Агонией полночный час хрипит. Зебристо трисы притаились в створе Окна, пытаясь разглядеть рассвет, Отбрасывая смутные узоры Двухцветности на выгоревший плед. Скрипят пружины старого дивана. Он вынес много на своём веку. И различимая на запах икебана Невнятным символом вазирует в углу. В шкафу тихонько шепчется одежда, Считая годы. (Скоро -- сорок семь!) А в дверь скребутся ветхие надежды, Не соглашаясь сгинуть насовсем.

Фригидность ночи -- старым одеялом, Бессонницей и тиканьем часов, Мечтаньем о возвышенном и малом, В погрешностях линеек и весов. Забыта книга на сиденье стула. Хранит слова заветная тетрадь. Моё мучение, осадок, креатура -- Скрипит и стонет узкая кровать.

* * * Опять записана строка. "Я ухожу! Пока?" "Пока." Асфальт. Разметка. Шаг, другой. Затяжка, выдох, взмах рукой. Толпа навстречу, блеск витрин. В депрессию ныряет сплин. И скользкий запах за спиной, Не поделившийся виной. Весна насилует природу И демонстрирует породу Маньячки, суки, некрофилки В оскале сладостной ухмылки. Но я иду. Колотит дождь Ногтями в плечи: "Было? Что ж..." Затяжка, выдох. Ритм шагов. И день теряет свой покров, Чтоб в город жадно влилась ночь -- Оргазма звёзд лихая дочь. Но остаются в темноте Слова: "Отныне и нигде."

* * * Апрельские ночи Прохладные очень. И звёзды в прудах отражаются зябко. А свет фонаря (словно старая тряпка) Наброшен небрежно. И кружатся между Игрой светотени Какие-то тени. Седые колдуньи? Худые вампиры? Упавшие в летопись стада кумиры? А, может, голодные, жадные гризли? Нечёткие образы,грустные мысли. Кому это надо такое уменье -- Всю жизнь балансировать между паденьем И жаждой взлететь. Но карниз неприступен. И щурится месяц -- обрезанный бубен. Обрывки печали, обломки удачи. И в тройку запряжены старые клячи: Хромая Любовь, Надежда и Вера, А сзади довольные морды Цербера. Апрельские ночи Уже покороче. И звёзды в прудах отражают недолго. А свет фонаря из истлевшего шёлка Наброшен нечётко И пляшет чечётку.

* * * Перебирая чёток ряд Из буковых округлых бусин, Не весел, но уже не грустен Смотрю космический парад. И тихо музыка играет, Собака вяло где-то лает, Две свечки на столе горят. Лежат раскрытые страницы Любимой книги. Не боится Меня заблудший мотылёк. С моим дыханием играя, Перед лицом чудно порхая, Он сердцу близок и далёк. Я снова сяду записать Пароли фраз, метаморфозы. И будет юность воскресать В нечёткости несвязной прозы.

* * * И небо насыпало осень На летнюю простынь земли, На пыльную очередь сосен, Уныло застывших вдали. И небо насыпало строки -- Предчувствие скорой зимы И то, что лесные дороги Надолго затихнут немы. И небо насыпало страхи, Что это -- последняя боль, Рождённое скроется в прахе, И нищим погибнет король. И небо насыпало осень, Слезливо соря в полутень... И даже в не скошенном просе О лете рыдал коростель.

* * * И фаллосы мечетей смело били Вагину неба. И кропило Постель земли тепло и слепо. И к лету Забирался календарь. Как встарь, Одевшись, я под капли вышел, Чтоб волосы свободою омыть, Взглянуть, как море мутно-пьяно дышит, И радость с алфавитом разделить... На дюнах перешёптывались чайки, Песок хранил следы и звук штормов, А волны, зеленея, сбившись в стайки, Напоминали изобилие томов Любимых книг, чьи мягкие страницы С благоговеньем трепетным листал В далёком детстве, чтобы из темницы Незнания быстрее улизнуть И суть Призвания постигнуть мимоходом... Коряга, что зарылась в мир песка, Вдруг рассказала о далёких странах, Благоухая йодом. Мне близка Скитальцев вечных лёгкая тоска И тяга к перемене снов и места, И жеста Многозначие порой... Бежали стрелки в заводи часов, Ночь нападала на пустынный берег. А мне остался ряд невнятных слов -- Улов Любителя дождя и лёгкой грусти.

* * * Улицы плывут через город. Он -- не молод. В его старых стенах Любовь умирала в изменах Много раз Без прикрас. Небо не держит крылья. Они покрыли Символ искренней верности Налётом манерности И нечестностью слов Про любовь. Дождь оплакивает невозможное -- Исправление прошлого. И я улыбаюсь ему Перед отходом ко сну. И неизвестно: Ложно или честно?

* * * "Да будет свет!" И день случился. "Да будет тьма!" И ночь пришла. Идея вовремя нашла Творца. И кто первопричина, Кто закрутил нас в круговерть -- Теперь неважно. Только смерть Откроет нам первоистоки. И то лишь, если они есть. Так что туда не надо лезть. Туда, где ждут тебя уроки Без перемен, и ждёт Творец, Лаская тоненький торец Твоей незавершённой книги.