В Петербурге на Гороховой улице жил в каморке, похожей на гроб, бедный студент Родион Рассольников. Перебивался он с хлеба на воду, а чтобы хоть как-то поддерживать свое существование, занимался под заказ переводами. Так он жил какое-то время, выбиваясь из последних сил. Когда силы и средства почти иссякли, студент Рассольников ради экономии решил подселиться к одной дряхлой старушонке, жившей в соседнем квартале. Переселившись, Рассольников перебивался уже с хлеба на квас. Но теперь в его житьё вторглось пренеприятное обстоятельство: старуха по ночам храпела во всю ивановскую. Каждую ночь, лежа за трехстворчатым шкафом, служившим перегородкой, Рассольников проклинал свою жизнь, но терпел. Чтобы себя хоть чем-то занять ночью, он считал в уме овец, а заодно представлял, как их жарят на вертеле и подают на стол. Или просто ворочался с боку на бок, когда ноги затекали. Потом он стал смелее – завел обычай вставать и убегать на кухню.

Глухая, холодная ночь нависла над городом. Чиновник средних лет Матвей Степанович Погребушкин готовился ко сну. Вырвав из календаря листок с датой «23 января 1992 год», оставив на тумбочке вечернюю газету и очки, он лег согласно распорядку − после полуночи. Сложил ладони одну поверх другой на животе и закрыл глаза, но суеверие мгновенно подсказало, что такое положение рук не годится живому человеку. Тогда он разнял руки и раскидал их по сторонам. Это показалось очень неудобным, и он положил одну руку под голову, другую – на грудь. Не понравилось тоже: голове было жестко, локоть мерз, а из-за натяжки одеяло поднималось вверх, и открывались ноги. Наконец, Погребушкин повернулся лицом к стене, сложил ладони лодочкой перед носом, и, кажется, оставшись довольным, замер. Неожиданно постель зашевелилась, простынь задвигалась, и на подушку влез кто-то темный. То был хозяйский кот, которого сам хозяин называл по-свойски «Обормот». Кот свернулся клубком и тоже замер.