Посвящается Лене Фиолетово-черное небо, Чабреца звонкий запах в степях, Вкус живого горячего хлеба, Облепиховый мед на губах… Тихо плачет весна за окошком По забытой прозрачной реке, Глупых слез непонятные крошки Застывают алмазом в руке… Фиолетово-горькая горечь Да улыбка сквозь злую тоску… Но во сне, у янтарного моря, Я все это с собой унесу. Фиолетово-грустная вечность Уплывет вместе с белым платком, С тем, который ты кинула в речку Под доверчивым теплым дождем. Запах Солнца – могучий и гордый… Будет Коло Сварожье нас греть! И ушел фиолетово-мертвый, И осталась цветущая степь…

На погосте, что обласкан рассветами, Да на озере, что дышит туманами, Задремали наши песни заветные, Затаились наши росписи тайные. В чисто поле выходи – позабавимся. В чисто небо погляди – и зажмуришься, Красно солнце на восходе появится, Месяц белый все по-прежнему хмурится. Темный идол охраняет Прошедшее, Огню смерти неподвластно Забытое, Синий камень сторожит то сокровище, До поры в глубоких чащах зарытое. Над равниной плачет утро безбрежное, Рвется ветер на четыре все стороны. Было солнце наше славное, нежное… А теперь лишь кружат черные вороны. Ворон смерти, ты лети над курганами, Расскажи дубравам сказки печальные, Захлебнись похолодевшими ранами Тех, кто кровью сеял поле бескрайнее… Ты лети, да криком-плачем над Родиной, Ты лети в небесных далей безмолвие, Разнеси свой крик над тихими водами, Поминая мою буйную голову…

Над закатом кровеносным Да под небом раннезвездным Снежный ветер напевает Колыбельную зиме. Захлебнуться сигаретой, Дать последние ответы На вопросы: «Кто я? Что я?», Раствориться в зимней тьме. Под моим последним небом Я напьюсь холодным снегом, Попрошу у темной Нави Силу старых колдунов, Чтобы в прорубь окунуться, Серым волком обернуться, И забьется сердца молот, И меня поманит кровь… На охоту, на охоту! По замерзшим по болотам, По тропинкам, по оврагам Лунной тенью пробегу, Волкодлака снежным воем Дух лесов моих напоен! И не в силах даже Боги Повернуть назад судьбу! Убивайте, режьте, жгите! Страшным нехристем зовите! Вижу: с вилами крестьяне Вновь выходят на меня… Заверчусь, оскалюсь, взвою, Зарычу, готовясь к бою, Ишь, крестом меня пугают… Не боюсь распятых я. Серебром из револьвера Уничтожьте мою веру, Продырявьте мою шкуру, Научите верить в сталь. И в прыжке последнем волчьем Прогрызу я глотку гончим И умру безумным зверем – За тебя, моя Печаль…

Дай мне простор одинокого волка, Дай мне свободу бродить по лесам, Из паутины осеннего шелка Маску сплети мне, как навьим теням; Дай мне умыться живою водицей, Светлой русалки холодной слезой, В ведьму прекрасную снова влюбиться, Воздухом хвойным прошедшей грозой… Дай мне напиться медовой росою, Соком хмельным из березовых рощ, К звездам уйти, к неземному раздолью В эту бескрайнюю светлую ночь. Навья царица, ты снова смеёшься, Страшен твой хохот и глаз твоих плен… Я отплачу тебе: вдоволь напьешься Алою брагой разорванных вен…

Мне снилась планета песчаных ветров, Что вьются по дну пересохших морей, И солнца нездешнего плачущий зов В пыли затерялся… и землю не грел… Мне снилась планета печальных пустынь, Языческий танец двух призрачных лун, И древний вулкан, что навеки остыл, И красно-коричневый мертвый валун… Мы были Богами на этой земле, Здесь пели русалки у чистых озер, Да бегали дети по мокрой траве, Да силу давал дикий Солнца костер. Не зная вины, мы играли с огнем, Не зная предательства, Небом клялись, Не зная смертей, лился хохот ручьем… …но сталью сверкающей вверх вознеслись… *** …песком занесло золотые щиты, И ветер ласкает обломки руин. Здесь красное небо теряет мечты И стонет беззвучно над пылью пустынь. Здесь так одиноко… планета – и я… Брожу по земле давно высохших рек, И волосы прахом слегка седеня, Мне воздух поет, как далек был тот век… *** Не кажется… слышится… голос Её… Оставшейся здесь… не ушедшей со мной… Песками и ветром мне шепчет… поёт… «Ждала тебя… милый… любимый ты мой…