В моём дворе кино снимали, Там был Никита Михалков. Солдат в массовку понагнали Из неизвестных мне полков. И на любой аншлаг похоже Солдат сумеют подогнать. Солдат в России всех дороже, Любим и нужен так сказать. И как ему таким не быть? Одет,обут,накормлен даже. Он должен Родину любить И так сказать-стоять на страже.

И раритет и парадокс, И красота не вечна. Но красота на свете есть Быть может бесконечна. Но дело даже не в герое, Хотя нам кажется порой, Что кончится урок второй И между той второй и третьей- Есть промежуток небольшой. Но так ничтожно небольшой, Что забываешь мир простой И ищешь(часто далеко) То что приятно и легко. Не знаю как,не знаю где На небе,на земле,в воде Всё ж существует славный мир, Где длится бесконечный пир. На нём любовь и красота И смелость,сила,доброта Едят и пьют чего-то всласть. И я хочу туда попасть.

Ты мило мне улыбнёшься, Зажжешь две свечи у камина. По комнате плавно пройдёшься И сядешь за пианино. Я,опрокинув резво, Стаканчик другой шартреза, Взгляну на тебя трезво Под музыку полонеза. Достаточно полонеза. Тебя обниму спокойно Пусть в сердцах «Марсельеза» Будет звучать нестройно. Со стуком упала крышка, Слились воедино тени, Любовь и спортивная вышка Похожи числом ступеней. Но ты наконец устала, Я из ушей выну вату, Жаль ты не доиграла Какую-то там сонату.

Я стоял одиноко- под вечер, В красных шортиках на берегу, Мимо ты пробежала беспечно, Лишь улыбкой сверкнув на бегу. Отшатнулся я как обожженный- Будто кто-то ударил в висок. И свалился как громом сражённый На заплёванный,грязный песок. В воду-цвета слегка мутноватого, В ту,которой в реке пруд пруди, Входишь,блики от солнца закатного Улеглись на упругой груди. Встала в пене какой-то брожёной, Что прибрежные ловят кусты. Сходством насмерть почти поражённый Я вскричал-Афродита же ты. С хитрецою во взгляде разнузданном Ты меня за собою манишь, И в порыве слепом,необузданном Я тихонько сползаю в камыш. И запутавшись в травках подводных, Я решился,рванулся,пошёл, Только вдруг культурист в плавках модных Тебя за руку взял и увёл.

Меланхолия… Сижу и курю И смотрю в окно, Ничего не говорю, Мне всё-всё равно. Мне на всё наплевать, Наплевать на дела, Мне не хочется спать, Наплевать на кровать. Наплевать,завтра ведь Рано мне не вставать. Мне не хочется есть, Мне не хочется пить. И не хочется жить. Можно только курить И глазеть на ворон, Что теснятся на кронах Древесных корон. Меланхолия…

Противный,нарастающий и какой-то смутно знакомый звук постепенно выводил его из состояния забытья и полудрёмы в которое он ввёл себя утренним пивом.Трещавшую голову уже отпустило,мягкой ватой заложило уши и состояние лёгкого кейфа опустилось сверху как манна небесная и погрузило в сон.Но сейчас через эту вату отдаленно,но настойчиво, как сверло дрели, пробивался звук,мерзость которого он ощутил неожиданно всей кожей.По спине пробежали мурашки. "-Эх,прощай нирвана,нирванаа,нирваана.Курт Кобейн,дружище,где ты?Нирвана,нирвана". -Диваны,твою мать,гляди,диваны.Какая сволочь это сделала?Петрович,если ты сейчас его не найдёшь,я тебя самого,трам-там-там.Понял,нет,ты понял? Блюм открыл глаза и попытался приподняться с кучи картонных коробок на которых так безмятежно отдыхал до этого момента.Это ему удалось после некоторого усилия и подготовки.Луч солнца,падавший из открытых ворот дебаркадера,осветил его всклокоченную голову и ослепил его.Пришлось снова закрыть глаза,перед которыми ,от резких дв