Передав часть своих мыслей этой, на удивление открытой, девушке, я больше всего поразился ее реакции. Она не удивилась и не ужаснулась того, что кто-то проник ей в голову. Она среагировала просто по-человечески…ей понравилось, что думаем мы одинаково. Хотя, наверное, она не знает наверняка кто именно поделился с ней своими рассуждениями. С другой стороны, если бы она этого не поняла, то не посмотрела бы так пристально именно на меня…или это уже мания величия и смотрела она вовсе не на меня, а что-то привлекло ее внимание…что-то, чего я просто не заметил. Наверное, это странно так много думать о человеке, которого ты видел один раз и не факт, что объект внимания видел тебя. Но, черт побери, я ничего не могу с собой поделать: она не выходит из головы. Почему она так легко впустила меня в свою голову? А если бы я пробыл там чуть дольше? Если бы я там осмотрелся…в ее-то мыслях? Все равно я это не сделал. Не хотелось.

Он всегда слушал музыку. Вообще всегда. Не важно что он делал и где – музыка всегда была с ним. И в этот раз он так же делал все движения в такт музыке, которая играла у него в наушниках. Точнее в том во что они превратились. В его понимании наушники это то что должно передавать музыку тебе в мозг в любом случае. Поэтому его наушники представляли собой две маленькие капсулы, которые вставляются внутрь уха, до самой перепонки. Часть наушника которая дотрагивается до перепонки при этом раскрывается как бутон, при этом мельчайшие ворсинки проходят сквозь волокна перепонки. Самого устройства, которое проигрывает музыку при нем никогда не наблюдается. Естественно, потому что оно стоит у него дома. И просто передает музыку непосредственно к миниатюрным наушничкам. Но так было не всегда. Однажды он плавал с аквалангом. Плавал на Гоа. Это был сумасшедший отдых. Там он отдыхал во всех возможных смыслах, и акваланг являлся одним из излюбленных видов отдыха.

Попытка восстановить равновесие не привела ни к чему, кроме расстройства. Равновесие упорно ускользало. Просто оно отказывалось показываться. Не желало раскрыться. Отвергало попытки вторжения изнутри. Такое шаткое равновесие. Казалось что оно уже вот оно. Но нет! Кто сказал что все так просто? Никто. Вот и ответ. И так с любым равновесием в жизни. Какое бы ты ни пытался найти… все просто на самом деле. Попробуй уравновесить хотя бы свои эмоции. Так что бы радости хватало ровно на столько, что бы просто проинформировать людей, что ты рад. Грусти – что тебе грустно. Боли – что просто больно. И не надо никакой конкретики. Просто больно. Не важно насколько, отчего и как давно. Просто тупо больно. Потому что никому не интересно отчего тебе больно и почему. Всем просто нужно понять и принять это как факт – тебе больно. Ты просто доносишь это. И все! Больше ничего не надо. А как это сделать? Все эти «так» и «очень», «слегка» и «немного» они только все усложняют. Людям это не интересно.

«Дети. Они такие забавные. Особенно когда маленькие. Не слишком конечно. Ну, лет 5-6 , наверное. И конечно, когда они тебя не видят. Или когда просто не обращают на тебя внимания. В таких случаях они ведут себя так, как им на самом деле хочется. Ни капли смущения или игры на публику. Они настоящие. Безумно эмоциональные. В ИХ эмоции верят. Верят на самом деле…» Ход ее мыслей нарушило какое-то внешнее воздействие. София остановилась и посмотрела себе под ноги. Точно между мысков ее новых туфель лежала ручка. Обычная ручка непонятно какого цвета, которую всегда боишься взять, когда нужно что-то важное подписывать. Просто никогда нельзя угадать какого она цвета. У Софии пролетело в голове, что было бы вполне красиво, если бы чернила оказались ярко фиолетового цвета. Мысли резко остановились, и в голове повисла пугающая тишина. Такие чернила точно подошли бы к ее туфлям, сумочке и белью, которое она купила, между прочим, вчера для поднятия себе «боевого духа». Красивое белье. Очень.

Заголовки сегодня утром просто трещали по швам от одной единственной новости. Наверное, для кого-то там она значила очень и очень много, но для нее это была очень ожидаемая информация: «ОНИ ВСЕ-ТАКИ СОСТОЯТСЯ. Сочинская Олимпиада все-таки пройдет.» Девушка прошла мимо очередного кричащего объявления, и ей в голову пришла мысль о том, что эта Олимпиада в принципе никому не нужна. Ну а зачем нужна МИРОВАЯ олимпиада, если трети мира просто не существует? Кто в ней будет участвовать теперь, когда трети мира нет? Не просто третьей части населения планеты, а именно третьей части всего доступного… нет, не просто доступного, а подвластного нам мира больше не существует. Он исчез… Просто, взял и исчез в один прекрасный момент. В один ожидаемый, по иронии судьбы, всем миром момент. Нет, конечно, всем интересно каким именно образом образовалась вселенная, но зачем же это выяснять практически под главным финансовым центром мира. Под одним из основных. В центре Европы. Просто гениально! Кто?