Бензопила визжала, надрывно и неистово, и сантиметр за сантиметром металл безжалостно врывался в твердую древесину. Во все стороны летели желтые опилки, сверху сыпались яркие зеленые листья, низко нависающие ветви шумели и мелко дрожали, словно предвидя свою неминуемую погибель. Жесткие зубья дошли до сердцевины, и Тому показалось, будто дерево еле слышно охнуло. Еще минута – и оно с оглушительным треском повалилось вниз, с глухим ударом соприкоснулось с землей, выбросив в воздух фонтан из листьев, похожих на предсмертные слезы. Звук падения показался Тому излишне громким и неестественным, но он с усмешкой отогнал нелепые мысли: дерево не живое, оно не может кричать. Пошумев еще миг, могучие ветви затихли. Они смирились, подумал Том, они признали превосходство человека над природой, они пали навзничь пред его силой. Больше никогда ветер не запутается в их крепких сплетениях, дождь никогда не омоет листья от пыли, солнце не высушит утреннюю росу с грубой коричневой коры.

Он просто упал, не более и не менее, свалился с рассерженных ветром облаков, под черным покровом ночи застелил дороги и крыши домов белыми коврами, а уже на утро прохожие, сталкиваясь, падая и извиняясь, пробивались сквозь его плотную завесу, висящую перед глазами. Снег смеялся; он врезался им в лица миллионами ледяных осколков, жгучих и горячих, он спешил, как спешили и они, словно пытался догнать улетающий вдаль воющий ветер, как и люди пытались успеть за ускользающим драгоценным для них временем. Седые низкие небеса печалились; деревья что-то шептали, может, в утешение, а может, просто пересказывая свои зимние сны. Куда-то исчезли все птицы, даже те самые смелые, решившиеся сразиться с бесчувственной зимней непогодой; кое-где ветер стремительно нес потерянные цветные варежки.

Над полуденной равниной висело знойное индийское лето, пропахшее неистовым огненным солнцем и сухостью коричневых песков. Впереди широким ровным полотнищем простиралась пустыня Тар, сливающаяся с небом на столь далеком, подернутом дымкой горизонте. Раскаленный воздух дрожал, и дышать было тяжело даже тому, кто многие годы подставлял лицо огромному пылающему в мутной небесной синеве шару. Время здесь застывало и тянулось медленно, как никогда. Человек в запыленной потрепанной одежде поднялся на ноги с горячей земли. Его глаза были подобны безграничной пустыне: такие же коричневые, как пески, такие же глубокие и загадочные, как недосягаемая даль, такие же взволнованные, как дрожащий воздух. Загоревшие руки и лицо говорили о долгих путешествиях, морщины в уголках глаз – о веселом нраве, пробивающаяся в черных волосах седина – о скитаниях и ненастьях, цепкость во взгляде – о немалом жизненном опыте. Его тонкие губы плотно сжаты; человек был чем-то обеспокоен и напуган.

Я подняла взгляд. Глаза по привычке искали опору, не учитывая, что вверху надо мной растянулось огромное полотно неба. "Глубокое", - шепнули мысли, скользнув негромким эхом в голове. Оно выглядело именно таким, каким его описывают в книгах – холодное, голубое, гладкое, сияющее белой бархатистой нежностью в предзакатном свете укутанной тучами зари. Прекрасное небо… Подавив вздох восхищения, стремящийся из груди, я вскочила со скамейки и пошла дальше вниз по улице. Пожалуй, сегодня со мной что-то не так: всю свою жизнь я восторгалась творениями людских рук, и никогда краски природы не могли привлечь меня больше, чем могущество современных мегаполисов. Что-то во мне напряглось до предела, треснуло, надломилось и….изменилось… Размышления путались, превращаясь в бессвязные обрывки мыслей, сменяющихся в такт моих шагов. Я шла домой. На лестничной площадке внутри появилось уже привычное ощущение: в квартире меня ждут.

- Ты помнишь наш первый танец? Тогда, давно прошедшей летней ночью, посреди большого зала, в пробивающемся сквозь щели занавешенных окон свете луны. Чернота лежала по углам, мягко огибая место, где безмолвно стояла ты. Воздух наполнился горьким дымом потухших свечей, но ты пахла юностью и молодым очарованием, нежностью нераскрытого цветка, точно так же, как и бутон алой розы, упавший к твоим ногам. Что я знал о красоте и чувствах до нашей встречи? Я казался себе младенцем, заново познающим мир. В те минуты я пытался не дышать, чтобы не упустить прекрасное мгновение, не спугнуть твое утонченное спокойствие нечаянным вздохом восхищения. Признаюсь, даже во мраке, не различая линий изящного лица, я знал цвет твоих глаз. Цвет синего горного хрусталя, холодный и неприступный, как и вся твоя сущность, как твердость твоей горделивой души. Зазвучала музыка, и я сделал первый шаг… (Продолжить) - Я помню. Мне было тревожно, но ни капли не страшно. Все казалось странным и нереальным.

Это кажется или происходит на самом деле? Порой реальность бывает такой обманчивой... Позади, отделяясь от сгустка ядовито-кровавых сумерек, скользнула полупрозрачная туманная тень. Знакомые до боли шаги разбили вечернюю тишину на миллионы звонко дрожащих осколков. Шорох дорожного плаща, опускающегося с головы капюшона. Красное пламя костра колыхнулось от небрежного движения руки. Кожу прожгло насквозь горячее прикосновение, сводящее с ума от любви и ненависти одновременно... Где-то над ухом, теряясь в волнах темно-рыжих локонов, ласковый голос сладко шептал страстные обещания. "Ты вернулся". Порой не стоит произносить слова вслух, чтобы смысл стал понятен. Достаточно лишь крошечного обрывка мысли. Тишина кровавого заката, глухое одиночество на несколько десятков километров вокруг – место идеально. Сегодня или никогда… Ледяная сталь внезапно обожгла обнаженное плечо.

Ты проснешься серым утром, приподнимешь краешек грязной занавески, чтобы выглянуть в запотевшее окно. Дождь. Он идет на протяжении всей недели,..или месяца?... Дни стали крошечными крупицами в песочных часах на пыльной полке. Маленький деревянный дом – твое убежище, кефир, яблоки и хлеб – неизменное питание, скучные длинные романы – единственные вещи, с которыми ты проводишь время. Клетчатые красные кресла в углу, старинный кружевной торшер, длинные коричневые стеллажи молчаливых книг – вот и все, что видишь. Вечерами в гости приходит старый рыбак, чтобы проверить, в порядке ли ты. Он по-отцовски ласково гладит узловатой рукой по голове, шепчет теплые слова утешения, и боль на минуту отпускает. А потом возвращается вновь… Что ж, ты сбежала, ты добилась своего. Тебя манил синий горизонт. Та тонкая ниточка, что навеки разделила два бесконечных мира: море и небо; та хрупкая полоска между стихиями воды и воздуха.

Он пообещал мне быть сильным. В темноте зажигались неоновые огни города, а я все размышляла над тем, что произойдет завтра. Ветер нес в окно горячий летний воздух, горьким жаром обжигая лицо, а мне хотелось наполнить легкие свежестью зеленого листка после грозы. Над горизонтом повисла большая голубая луна. Не верится… Двести лет назад никто и подумать не мог о том, что сегодня происходит на вечном спутнике Земли. Каждый день тысячи новых машин и кораблей, поднимаясь ввысь с маленькой белой планеты, начинают свою жизнь. Их задача - путешествовать по бесконечному пространству Вселенной, исследуя старые тайны, находя новые вопросы без надежды на ответ. Мог ли человек ХХ века представить, что два столетия спустя его существование наполнят могущественные межзвездные корабли, сияющие величием стальные машины, преданные помощники – наделенные интеллектом роботы? Андроиды… Он лежал на черной простыне спиной ко мне, и я наблюдала, как лунные лучи ставят бледные блики на его стальном теле.