Друг мой налей же скорее вина К чаше прильни и вдыхай полной грудью Выпей же полную чашу сполна Сразу заполнится разум твой грустью Радость и горечь из чаши ты пьешь Хмеля дыханье и вкуса вина Выпив, ты снова покой обретешь Чудо напиток бурлящий до дна Чудное зелье с кровью сольется Разум окутает пелена Прошлое вместе с напитком вернется Горечь обмана, предательства зла Все поплывет в затуманенном взоре Правый не правый правда твоя Сам уличишь себя в чем позоре Был бы лишь повод будет вина Кровь закипает в разгневанных жилах Пьяному жизни видна нагота И не согнешь в никаких ты горнилах Горечь обид унижений стыда Чашу допей виноградного красного зелья Тешься вином у судьбы ведь повадки ловца Гнев твой пройдет и наступят минуты веселья За влагой хмельной вновь подошли ты гонца Горечь проходит, а привкус вина остается Много прожил ты и много сделал добра С новым глотком твое лучшее время вернется Хитрый напиток порою творит чудеса Мир изменился исчезли угрюмые лица Было что б

ТЫ ПОЗВОНИ МНЕ! Позвони. Что помнишь. Только намекни. Себя ни в чем ты не вини. Прошу тебя. Ну - Позвони. Ну, сколько можно умолять, Любить и ненавидеть, и страдать Скажи ты мне. Чего мне ждать? Раскладывать все карты и гадать. Который год брожу один во тьме. И, кажется, что вдруг позвонишь мне. И спросишь, как всегда - Ну, как дела? Я, долго от тебя вдали жила. А помнишь ли ты горы и слова? От высоты и слов кружилась голова. И под сосной, у горного ручья, Ты стал моим, и я была твоя. А ледники ласкали облака И шепот их любви, несла река. Играл ветвями ветер верховой Ты был со мной, и была с тобой Оранжевым казался небосвод И кажется, прошел уже не год. И у тебя, наверное, седая голова. Но знай и ты - Любовь тогда была. И вот тебя уносит паровоз. Душа пуста. Глаза красны от слез Поверь нас развела тогда судьба. Ты сильный был.

Александр Чернаков 2 Возьму я холст и краски наложу, И набросаю в полутьме фигуру. Которой я всю жизнь свою служу, Ломая стрелы хитрому амуру. Я бирюзой украшу небосвод. Там годы счастья, годы озаренья, Там день прожитый кажется, как год, Там радости мои и там мои сомненья. Омытые, слезами темных туч На небосводе бирюзой прикрою И с неба упадет надежды луч. Картина запылает алою зарею. Лазурью заиграет песнь ручья И ароматом роз наполнится картина. И два мазка, в которых жизнь моя И засверкает радостью долина. Я нарисую женщину на ней. Не самую прекрасную из женщин, Но ту, которая мне всех милей, С которою, я богом венчан. И вот тогда под ликованье труб, Под ветра посвист, впрямь неугомонный, Закончу свой нелегкий труд, Вдруг созданным твореньем изумленный II И вот тогда под ликованье труб, Под ветра посвист, впрямь неугомонный, Окончит свой нелегкий труд. Художник в свой портрет влюблённый. Зажжет он свечи, сядет на полу В душе разбитый, чем-то обделе

Александр Чернаков 2 С рожденья и до смертного одра, Куда б ни занесла меня судьба. Так видно бог благословил, Я в жизни лишь одну любил. В скитаньях, эпидемиях, войне Я умирал. Но было мне приятнее вдвойне, Что даже перед смертью я любил И за любовь ее благодарил. Я не искал ту женщину по свету, Но жил и знал, ее прекрасней нету. И за нее пойду я умирать И имя женщины. Моя родная мать. Другое имя я могу назвать Она дана как божья благодать Она была как в жизни озаренье И было мне чудесное явленье Ни женщины с небесной красотой, А женщиной земною и простой. И за нее согласен я страдать, Лишь потому, что дети звали – Мать. И если на исходе моих дней Предложат мне прожить еще сто дней. Скажу, что мир не страшно покидать Продли лишь жизни тем, кого зовут все МАТЬ