Как мне с тобою обойтись? Мне обойти тебя? – Пригнись, Я перепрыгну. И не злись. Не снись и песен мне на бис Не пой, летая вверх и вниз По биссектрисе, и карниз, Где делала, прогнувшись, вис Ты по утрам, забудь. Возьмись За книгу с надписью ,,Улисс”. Представь – тебе вручают приз, Как первой, прочитавшей из- данную книгу не для мисс. А после улетай в Paris, Иль в Лондон (я не слышу ,,please”) Гдe Стинга слушают в ,,Police”, Где снова в моде танец ,,твист”, И где учитель ,,Раз-два-трис” Даёт уроки ,,RnB” С- тарушкам в Soho. Приколись! Ну что ты плачешь? – Улыбнись! Ты, главное, не заблудись. Куренье брось и не колись, Не пей, пить вредно для актрис. Где буду я? – Где лёгкий бриз, Где нет ни сцены, ни кулис, Где буду вырезать абрис(?) Конечно твой, бумаги из, Как это сделал бы Матисс. Я буду жить, я хитрый лис.

Болью распят раз пять. Вроде бы не война. Рядом дешёвая блядь Просит ещё вина. Курим кубинский табак. Дымом заволокло. Мне б сигарету поднять, Да не могу в наклон. Осы в осиновый лес Мне не дают уйти. Злой от бессонницы бес В доме устроил тир. Та, что на самом дне, Видит свои миражи, Руку, случайно, во сне Мне на плечо положив.

. . . … И женщина нежна Была со мной Лишь до утра… Утрата. Трата сил. Напрасно лис Вилял хвостом. Ситар на ноте „cи“- осип. И бабочка, влетевшая в окно, Цвела цветком. И в горле ком. Я говорил: Спасибо. Бис. Ты всё ж лети, Иначе жизнь (Итак тиха) Стекает красками В голландский натюрморт. За борт её! За борт! Собор пронзает облака, Как мякоть яблока изящный нож. Аортой чувствую, как О Растёт, и кожа Прогибается, и в барабан Арабский бьёт араб. И ,,гооол!“ – кричат болельщики, И волоокий вол Стремится прочь фламандских баб. И я уже не раб, не уж, Не чтец индийских сутр… Вот только б Женщина была нежна До каждого из утр.

Который день дожди, но ты дождись Меня и не спеши менять маршрут, Которым ты взлетаешь вверх, а вниз Ты не смотри и не сочти за труд – Поставь пластинку имени меня И покружись, а я станцую тут, Июльский зной на дождик разменяв, Вернувшись в дом, где никого не ждут. Из пункта А до запаха духов Твоих – короткий интервал: ми-ля Напрасно милями считали путь волхвов До точки абсолютного нуля. И всё-таки я в милях от тебя. Смываю крем нью-йоркского загара, А надо мной, сверкая и клубясь, Хохочет и рыдает Ниагара.

Марк Шагал Бросал года, как кольца, Крутил виртуальные сальто, Влезал в верблюжье игольце, Пел хрипловатым альтом, Как если бы треснула дека, И последний смычковый волос У колыбели века Пытался подать голос. И в этой безумной попытке Был, наконец, услышан Скрипач, подвергнутый пытке На раскалённой крыше. И, прекращая пляску Лёгким двойным пируэтом, Начал рассказывать сказки, Всё перепутав при этом. Звук перепутал с краской. Сон перепутал с явью. Стал невесом и ласков. Всем говорил: I love you. Менял города, как меняла, Подвесил луну, как подкову, И пузо её сияло, Как вымя священной коровы. Так вот и жил, полагая, Что наша Земля – не земля, А просто осколочек рая Марка Шагала для..

. . . И с русскими я нем, И с немцами – немой. Из рук вдовы чужой Уже давно не ем. А с губ моей вдовы Слетают лепестки. Пикирует москит В открытый рот совы. Который день жара. Глаза у солнца злы. Не выдавить слезы, Не затушить пожар. И азбуки азы – Ничто для бытия. И так же, как и я, Мир сух и безъязык.

. . . Бар. Молодой человек Бросил на стойку монету – Век не ускорил бег, Не шелохнулась планета. Кофе допит. Такси Ждёт у дверей. Как в Лету Вышел старик, так и Не докурив сигарету.

. . . Прости, сорвалось сгоряча, прости… Принесу вишен тебе в горсти. Буду нем, ниже буду травы И на шаг ближе, на сухое ,,вы” Подойду, рогом уткнусь в плечо. Будет вновь горячо. Ну, ответь: – Горячо?

. . . Эго гнёт меня, как иго. Выгибает, и дугой, Между медью и индиго, Проплываю, молодой! Я лигую коромыслом Два ведра: с водой живой И с водой, лишённой смысла, Проще – с мёртвою водой. Я гарцую в странном танце. Я стремительно лечу. Я себя не вижу в глянце. Я не плачу, но плачу. От вина и старых песен Пьян, легко касаюсь дна. Мир – безжалостно чудесен. Жизнь – безжалостно чудна.

. . . Когда она дышала молоком, Прикрыв рукою то, что ждёт сближенья, Я всё ещё не мог принять решенье, Пока она дышала молоком. Ну а потом – на кухню босиком, Где съеден хлеб и молоко разлито, И речь звучит то сбивчиво, то слитно, И розовеет небо за окном… Зима. И не спасает даже ром, Лишь сон – ещё одно мгновенье, И ты войдёшь, вся в снежном оперенье, И в комнате запахнет молоком.

. . . И ускользает красота. Скользя, сползает на глаза Колпак. Оконная слеза – Как краска с мокрого холста. Всему виною дождь. Вчера Я попросил его не спать И лить всю ночь. Плыла кровать, И ты, не тяжелей пера, Без золота, без серебра, Одежды без. Вода… Вода… Без нот скучали провода. Цеплялся бес за край ребра. А, впрочем, нет, там пустота, И ускользала даже боль. Дождь смыл загар, оставив соль В глазах ослепшего крота… Проснулся утром человек. И голова его седа. Из крана капает вода, А за окном кружится снег.