Дом, такой хороший и родной, Примет он всегда тебя в объятья. И стенами заслонит от бед, И не даст по улицам скитаться. Аистёнок глупый молодой Не хотел гнездо своё оставить, Ведь родного дома лучше нет. Что искать? – Напрасно время тратить. Только этот случай не простой. Не всегда хорошее на пользу. Аистёнка чудо не спасло. А тебя я жду и днём и ночью.

Убегу и спрячусь от любви, Не хочу о ней ни знать, ни думать. Господи спаси и защити, Чтоб не совершить какую глупость. Спрячь меня красавица моя, Больно уж любовь моя жестока, Не щадит не жалует она, Для неё я жертва, да и только.

Былые радость и беда, Былое в жизни счастье, Былая сытость, теплота – Исчезли в одночасье. Он шёл по пустоши один, Он без еды и крова, И сам себе лишь господин, Поддержка и основа. Один, и кто его поймёт, И день, и ночь – всегда, Но верной спутницей ему Полярная звезда. Он спал по-волчьи И по-волчьи выл, И жизнь былую Заново прожил. Об участи не пожалел. Он твёрдо знал И верил, и умел, И всё вперёд шагал. Усталость бьёт, к земле манит, Но ночь длинна, и спать нельзя, Да как у самых век магнит, И закрываются глаза. И холод по спине бежит, Колени клонятся к земле, Но слово «запад», как родник, Звучит, звучит в его душе. Его блестящие глаза, В них отражение луны, И темнота, и темнота, И шум бесчисленной листвы, Лишь пролетевшая сова Даёт прислушаться на миг, Но тишина, но тишина, А впереди какой-то рык. И шаг за шагом Ближе цель, Но как трудны шаги, И в их уверен правоте, Лишь только он один. Как будто только лишь сейчас Ходить он научился, И встав на ноги первый раз, Вдруг тут же заблу

Люди! Люди!

На том месте, где заворачивает наша улица, прямо на повороте стоит дом. Там живёт дядя Петя. Он хороший хозяин, и в отличие от некоторых, следит за порядком во дворе и за домом. Судя по всему, он ещё следит и за политической ситуацией в нашей стране, потому что прямо перед выборами кого-то куда-то. А он решил зачем-то принять в этом участие. То ли сдуру, то ли просто от неопытности взял и подновил свою избушку, покрасил стены дома в белый цвет. Домик стал, как новенький, чистый и светлый, как лист бумаги (до вечера). Утром появилась надпись: НАШ ДЕПУТАТ ФЕДОТОВ. Надпись была сделана во всю стену красной краской. Лица хозяина дома тем утром я не видел, поэтому сказать ничего не могу, но и мне не понравился почерк этого писателя. Хотя кто-то всё-таки решил его исправить, потому что на следующее утро всё это красное послание было перечёркнуто чёрной краской. И уже новый, но такой же отвратный почерк гласил о том, что Федотов вор, а голосовать надо за Козлевича.

Много лет прошло, и вот я вернулся в свой маленький частный домик. Он уже довольно подгнил, но всё равно здесь мне очень нравится. А какой сегодня чудный, тихий вечер, даже соседей совсем не слышно. А раньше каждый день оттуда разносился жуткий, отборный, трёхэтажный мат. Там живут мамаша с сынком великовозрастным. Каждый день мамочка орала на сыночка, что он что-то пропил из дому, а где-то через час или полтора, регулярно, сынок начинал убивать свою маму. Она, как правило, орала: помогите, убивают. Ну и всё такое. Все соседи знали, что сейчас Валёк (так зовут сыночка) бросается на мамулю с топором. Но так как такое происходило каждый раз, то все к этому привыкли, и никто на это никак не реагировал, разве только мы, молодёжь, прислушивались, не будет ли чего-нибудь новенького, например: какого-нибудь особенного словосочетания или стрельбы. Но ничего нового не было, и интерес затухал. И вот прошло столько лет.

Простить... Что это значит? Не понимаю,хоть убей. Не дать в ответ,быть может,сдачи Иль не обидеться в ответ? Простить... А как это возможно? Как не заметить ураган? Когда всё рушится безбожно, Когда лишь подлость и обман. Готов не думать и не мстить Из снов изгнать и век не видеть Что мне ещё себе внушить, Чтоб зло случайно не обидеть? А может зла и вовсе нету, Его придумал кто-нибудь? Скиталец мыкался посвету И проклял так свой долгий путь. Что делает оно, прощенье, Врагу преграду на пути, Даёт быть может исцеленье, Шанс заново начать? - Увы... Простить... И я хотел о том просить, Признаться тоже не безгрешен, Но невозможно изменить Ни дел моих,ни их последствий.

Ты видишь эту моря ширь И высоту небес, Скал неприступных крутизну И бесконечный лес, Горит костёр на берегу, Но и тому не верь. Нельзя довериться ему, Оставшись без потерь. Всё это, и влечёт, и манит, И без него не жить, Но лишь спасётся тот, кто знает, Нельзя с огнём шутить. Родная, и к тебе влечёт Меня не зримой силой. Несёт судьбы водоворот К тебе моя стихия.

Интурист из-за границы Посетил наш милый край, От экскурсий заблудился И попал почти что в рай. Нашей улицы названье Я не буду говорить, Но товарищ, если б ожил, Он бы точно начал мстить. В огороде баба Маша Грядки полет, садит лук. Тут турист ей улыбнулся И сказал старушке - Gut! А чтоб бабушке понятней Стал язык его чудной, Он промолвил очень внятно: - Э-то о-чен ко-ро-шо! Баба Маша, взгляд потупя, На Анчихриста слова, Что есть бабьих сил харкнула, Чуть в туриста не попав, Чтоб не сглазил, окаянный, Драгоценный урожай. И молитву забубнила,- Дескать сглаз не прилипай. Иностранец отшатнулся. - Вот не виданный фольклор! И задумался серьёзно, Впереди ещё был двор. Жаль турист труслив попался, Дальше больше не пошёл. Но зато в живых остался, А то кто б его нашёл?

В связке пожелтевших старых писем Мне случайно встретилось одно, Где строка, похожая на бисер Разлилась в лиловое пятно. Всё, что мы с тобою пережили - Всё сплели в любви живую нить И листам под слоем старой пыли Счастье наше отдали хранить. И они хранят так много дорогого, Эти пожелтевшие листы, В миг готовы всё вернуть нам снова, Только не вернёшься больше ты. Я читаю, и приходят в память Голос твой, улыбка и тепло. Время с каждой строчкой отступает, Только для меня лишь одного. Здесь ты обещаешь быть со мною, Здесь любви и верности печать. Потому возможно и не надо Письма наши старые читать.

В воскресенье поздно в ночь Меня мама родила. Долго врач понять не мог Был я он или она. Потому что в выходной Все дела не ладятся И помимо всякой воли Хочется расслабиться. Так я начал в свете жить - Есть, ходить учиться, Правда, тесно в доме было - Негде расходиться. Только было разбегутся Маленькие ножки, Как уже кричат вдогонку: Стой!

Блаженство - не ищи, не надо, Нет ни в вине его, ни в бабах; Ни в деньгах, ни в роскошной вилле, Тем паче нет его в могиле. Но стоит лишь порой цветенья, Средь пенья птиц, в кругу растений Тебе однажды сесть посрать, Ты ощутишь всю благодать. Такую вонь ты и не нюхал сроду, Её тебе дала природа. Говно на землю ляжет плавно, Примяв душистую траву, А на душе легко и славно И пар стремится в высоту, И ловит звуки тонкий слух – Пердёжь сливается со свистом, Как - будто сотня гармонистов Даёт симфонию одну. Рука сама идёт и хочет Сорвать лопух зелёный, сочный. Лопух скользит по самому очку И это в довершенье ко всему, Но вот уже штаны ты одеваешь И беспокоит мысль одна – Когда ещё ту радость испытаешь Говно листвой опавшей прикопаешь, И к унитазу двинешься дурак.

Я толкаюсь руками, ногами, Подбородком, зубами вгрызаюсь. Знаю, там наверху что-то есть, Только там я надеюсь обресть. Что толкаю, я точно не знаю, Но какая-то сила во мне; Я не чувствую грунт под ногами, Только чувствую тягу наверх. …Я пробился, смотрю, озираюсь, Расправляю усталую грудь; Я – какой-то цветок на асфальте. Я один, одиноко мне тут. Всё вокруг на меня не похоже, Я цвету не в зелёном лугу, Там я был б красивей и моложе, Я цвету в раскалённом аду. Я цвету, семена распускаю И бросаю на мокрый асфальт. Что я делаю? Что? Я не знаю, Не могу я иначе никак. Ветер – тот, что трясёт и качает; Дождь – который безжалостно бьёт; И частенько пинают ногами, Потому что расту среди ног.

Я, как тонкий колосок, посреди широка поля, Как подует, так и гнусь, и такая моя доля. Ветер западный шальной гнул и сам куда не зная, И кружил над головой, я шатался словно пьяный. Ветер южный тёплым был и приятней всех на свете, Я дышал им, я любил изо всех лишь этот ветер. Но с востока приходил до земли меня склоняя, В это время я молил ветер южный призывая. Вот уже пора желтеть, вижу с севера я тучи- Ветер северный идёт, и холодный, и могучий. Он ещё не подошёл, но всем сердцем понимаю: Он не склонит, не согнёт, он совсем меня сломает. Солнце, солнце, где же ты? Я согласен на восточный, Я ж без ветров и не жил.

Опустилось солнце над рекой, В воздухе уют и теплота; И о чём-то нежно шелестят Над водой, склонившись, тополя; Белых чаек крик давно умолк; В тихом дуновеньи ветерка Бродит дух нескошеных лугов, И сверкает искрами река. И высоким берегом вдвоём, Будто в самой доброй сказке, Мы с тобой как пьяные бредём, Опьяневши от любви и ласки. И слились сердца в одно дыханье, Что-то нежное так хочется сказать, Но прошу я, в касании взгляда, Ты сумей те слова угадать.

Дай, Васса, мне твой хвост потрогать, Но не кусайся, не царапайся, не злись, Ведь у тебя его довольно много, К тому же ты не злая, кис. Ты знаешь, Вася, в нашей жизни всё бывает, Бывает крыса сладкой, горькой колбаса. А мне хвоста наверно не хватает, Чтоб жизни вкус почувствовать сполна. Не ходят гости к нам, за то ты их не любишь, Но если кто-нибудь случайно забредёт, Ты выбираешь в доме самый дальний угол И засыпаешь, как сибирский кот. Дай, Васса, мне твой хвост потрогать, Дай почесать тебя, погладить, поласкать, Была бы ты ежом, я знаю точно, Не стал бы я к тебе так приставать. Сегодня, киска, мы вдвоём с тобою, И краше дам со мною рядом нет. Придёт ли та, что будет колбасою Кормить на завтрак, ужин и обед… Придёт и сгонит нас с дивана, Затмит тебя, усатый ангел мой. Того ли нам с тобою не хватало, Не нужен нам никто другой.