...Казалось много лет прошло с тех пор как казахи в смертельной схватке с противником выровняли и отстояли свои границы. То была победа молодого султана, его слава и его подвиг. Он сам был в первых рядах сражаясь за свободу не жалел себя и воинов, бросался в самое пекло и выходил победителем. Будто тенгри защищали молодого воина которому предначертано сыграть великую роль в истории своего народа. Так отчего же сейчас, в ставке хана всех казахов в стольном городе Туркестан ему кажется невыносимо горькой чаша кумыса которую он по глотку медленно пил так, будто пьет яд. Его со всех сторон здесь окружали ядовитые языки, головы, взгляды. Здесь, при золотом престоле хана, у него не было друзей. Все кто был отважен и грудью а то и жизнью своей отстоял границы ханства остались там, за стенами роскошного дворца. И вот он, полководец и предводитель батыров степи стоит склоня голову и выслушивает не похвалу, не слова благодарности, а наветы и упреки именитых господ.

Бескрайняя, широкая как нечто необыкновенное, похожее на то что всегда ищешь подобна степь казахская. Здесь случайный путник находил кров, а иногда и новую жизнь, привязываясь к ней как к родной. Молчала глухая степь, безмолвно принимая всех кто бы то ни был и к каждому был уготовал ее ответ. Будь то султан или бедняк, всех ожидал один закон степи и был он порой неумолим. Дети степи, хорошо знавшие ее природу и склад, всегда принимали ее такой какая она была: безгранична в своих просторах и безжалостна в самых суровых природных стихиях. Зимой, когда глубокие сугробы и лютые морозы заставали человека в степи, она безжалостно широко простиралась куда то далеко далеко, не показывая ни одного огонька, а летом, когда зной и горячий суховей были единственными спутниками одинокого путника, ему недолго оставалось об этом жалеть. Забирая чью то жизнь, она была безжалостна. Но в то же время степь была прекрасна. Да, да она была прекрасна как юная девушка, которой еще нет пятнадцати лет.