Уставший ангел не заметил Бойца, притихшего в траве: Я был убит перед рассветом, В 4.10 по Москве. Метнулся ангел вдоль дороги, Среди трехсотых поискал… Не скажет же он завтра Богу, Что я его уже достал… Носился ангел по фугасам И матерился на чем свет: Такого не было ни разу За его десять тысяч лет… Вот так и бродит ангел лишний В моих кроссовках по земле, А я торчу себе отлично Пером в его крыле.

Словно донышки битых бутылок В коридоре запившей вдовы – Что-то колкое впилось в затылок Стернью скошенной наспех травы. Небо ветхое в черных заплатах Резанули стекляшки стрижей, И бабахнули в дыры раскато Многостволки ночных сторожей. Чьи-то тени проносятся близко, Обдавая дыханием бок И, пригнувшись на просеках низко, С хрустом топчут по мшанику дрок. Где-то сверху, в дне, выпали пакли И со звуком, похожим на всхлип, Белым фосфором первые капли Хлестко врезались в головы лип.

Раскрылатилась тишь на еловых перинах, Заглянула в окно темно-синяя рань. У безмолвных берез на желтеющих спинах Сторожат глухари, сторожат глухомань. Глухари, глухари, мне бы вашу печаль, Мне бы вашу печаль на рассвете. Глухари, глухари, ничего мне не жаль, Только жаль уходящее лето. Перекинет заря через горы мосточек И споткнется на миг за колючий порог. Глухари, глухари, ну, хотя бы чуточек, Задержите рассвет, не пустите в острог. Как же ночь коротка и так коротко лето, Но здесь Вера крепка, Сохрани и Спаси!, У последних осин, на краю солнца света, На задворках моей глухариной Руси.

Тихоня Се на кухне ждет Макуню, Полсковородки «фри» оставив на плите, А за окном Луна холодная колдует, Развесив светлячков у дома на кусте. И вот они бегут по листьям мимо дома И даже без очков Се видит их усы, Их крылышки дрожат легко и невесомо Крест-накрест в темноте, как школьные иксы. Вот скрипнуло такси сухими тормозами, Уткнувшись светом фар в бегущего ежа, А светлячки бегут, бегут перед глазами По газовой трубе второго этажа. А светлячки летят в открытую фрамугу, Застив тихоне Се свет утренней зари И падают, как снег, по выжженному кругу Полсковородки мха на тонкой корке «фри».

оттепель капель по льду что теперь иду рассеяно скользя по мутным лицам встречных граждан и вижу вижу почти в каждом какое-то мое нельзя нельзя молчать когда орут нельзя кричать когда все немы нельзя стоять когда бегут нельзя бежать когда все лгут и лгать нельзя нельзя убьют и только заданные темы и только принятые схемы еда вода и кислород ты тоже с ними брат мой Брут удавки плети плахи клинья а райский плод из женских рук жрут свиньи

В накуренном фойе, за столиком – три дамы За чашкой кофе ждут последнего звонка, Любуясь, сотый раз, усталыми глазами Стареющей резьбой лепнины потолка. Повторен каждый жест, заучены программы, Картинно изощрен свит локон у виска… В прокуренном фойе, за столиком – три дамы За чашкой кофе ждут последнего звонка… . . . . . . Придет, накурит и уйдет… А ей – дышать, не надышаться. Поговорит, чайку попьет… А мог бы и остаться. За стенкой – «он просто сосед…» Старается не злиться. И что с того, что скомкан свет, А ей – давно не тридцать… Французский дорогой парфюм, Колечко с бриллиантом… «Просто сосед…» давно не юн, А этот – «был десантом». Скользнет нечаянно халат С лодыжки чисто бритой… И еле связан легкий бант На вырезе открытом… Поговорит, чайку попьет А ей потом не спится… Придет, накурит и уйдет… А мог бы и напиться… ------------------------ Сенатор Борис Дадашев порекомендовал: © Как пример более удачной подачи: Придёт. Накурит. И...

Я сегодня с утра улыбаюсь – Видел ночью причудливый сон: Будто я в небеса поднимаюсь, А по небу – малиновый звон. Будто мне открывают калитку, Я вхожу, еще веря едва… Что-то ангел играет на скрипке И светлеет моя голова. Будто мне подают полотенце И кувшин самой чистой воды, И поет мое доброе сердце, А меня провожают в сады. Я приветствую птиц златоперых, И легко моим слабым рукам. Я иду по бескрайним просторам – Босиком по высоким шелкам… Ближе к вечеру – светел и волен, Зажигая на кухне свечу, Я пойму, что я вовсе не болен, Просто я быть счастливым хочу. Улыбнусь еще раз, и как прежде, С авторучкой в окрепшей руке, Новым именем старой надежды – Я порадуюсь новой строке.