Проснулся, глаз полуоткрыл… И замер от конфуза – Прикрывшись мягким светом крыл, Передо мною Муза. Я с перепугу ей сказал: «Ты что тут? Ты откуда?» Она мне: «Ну, кончай базар. Вставай скорей, зануда». Встаю, ладошкою заслон Изображаю вроде. Смеётся: «Даже Аполлон Не прикрываясь ходит». Подумал я: зачем скандал? И голосочком сладким, С улыбкой миленькой сказал: «У нас свои порядки». Скривила ротик: «Ну, гуд бай. Расслабься, голубь сизый. Я – женщина, не забывай; У нас свои капризы». И глазом не успел моргнуть – А от неё лишь ветер. Что я теперь? – Осадок. Муть. На раз-два-три куплетик. Сижу. Передо мной стена, Как белая страница. Что делать?.. – Ждать, когда она… Иль вдребезги напиться?.. А на стене, как взбитый ил, Словечки лёгким грузом: «Проснулся, глаз полуоткрыл… И замер от конфуза…» 2016

«Отец, тебе немало лет, Познал ты горечи и сласти. Дай вразумительный ответ – Ты знаешь, что такое счастье?» «Нет… Впрочем… – Вольная от пут… Стареть без грусти год от года… Любить… И в том числе свой труд… И лень одаривать свободой». 2014

Как в лепестках цветка простого, Растущего в лесной глуши, Он чует аромат души В наивной трепетности слова. 2013

Кокетка луна, что улыбка твоя – кривая-кривая такая. Как ты, холодна, будто что-то тая, молчит, в сизом облаке тая. 2013

Взобравшись по лесной тропинке И подперев сосну плечом, Приятно наблюдать снежинки... И думать... думать... ни о чём... Потом спуститься в город яркий, И накануне Рождества Бродить по улицам и в парке, И чуять радость естества... Злой царь… Волхвы… Звезда повисла… Всё в сказке дивно неспроста… А в чьём рожденьи больше смысла – Снежинки?.. Дерева?.. Христа?.. 2001

Я сейчас не могу быть с тобой – Меня добрый волшебник унёс. Я пленён приземлившихся звёзд Серебристою чистотой. Я сейчас не могу быть с тобой. Может, странным тебе я кажусь – Я целую снежинки при всех; Они ярко сверкают, как смех; Они тихие, словно грусть. Может, странным тебе я кажусь. Я сейчас не могу быть с тобой. И не знаю, когда я вернусь. Я во власти сверкающих чувств, В сердце ранен их чистотой. Я сейчас не могу быть с тобой. 1967

Вы думаете, что весёлый не в меру я, Что мне бы только песни да смех? Посмотрите на небо – мрачное, серое, А оттуда сыплется весёлый снег. 1966

– На тебе снег притих, а в глазах расцветают цветы. – Не удивляйся, это в глазах моих отражаешься ты. 1966

По нетронутой глади иду. Я следы оставляю чёткие. Снежинки мне жалуются на лету На зимы свои короткие. И падают, падают в каждый след Задумчивые тихони. Были следы – и следов уже нет… Снежинки следы хоронят. 1965

В конце пути я чувствую балласт Ненужных дел, сомнительных побед; И понимаю – прав Экклезиаст*. Всё – суета. Всё – суета сует. Но можем ли прожить, как Диоген**, Посмеиваясь в бочке над судьбой И созерцая время перемен, Победу одержав лишь над собой? 2013 _________________________________ * Книга Экклезиаста – библейская ветхозаветная книга, указывает на суетность всего земного. ** древнегреческий философ-киник, провозглашавший принцип аскетизма.

Стоит убого под горою Средь паутины нервных жил Мой домик с рухнувшей стеною, В котором кто-то жизнь прожил. Зевс не востребовал таланта; Лишь подпустив к своей горе, Он моего не выбрал фанта В не без случайностей игре. Теперь кто знает – был иль не был Мне предназначен дар богов?.. И жизнь моя – то ль быль, то ль небыль, То ли туманность чьих-то снов?.. А домик с рухнувшей стеною Средь паутины нервных жил Стоит убого под горою... Я... иль не я в нём жизнь прожил?.. 1990

Бог создал мир. Видать, мила Ему модель такая. Ростки Добра на корни Зла Он наживил, играя. Мы все играем в ту игру – Зло в тьме ночной скрывая, Хотим очнуться поутру В блаженных кущах рая. В себе тая гремучий грех, В лукавых мыслях тая, И я обманываю всех, Как Дева Пресвятая. Что я Творцу? Что мне Творец? – Сомнительность пустая. Он и не знает, что я лжец... Но я-то это знаю. Ношу под сердцем тайный груз, Как в клетке птичью стаю. Никто не знает, что я трус... Но я-то это знаю. Господь творит свои дела, Народами играя. Что в том ему – кусочек Зла Или комок Добра я? 1990

Мне снился сон, что я маркиза, И что виконт в меня влюблён, Мои малейшие капризы Всегда готов исполнить он. Он о любви твердит послушно В камзоле, в белом парике, А я внимаю равнодушно И думаю… о пастушке. Ах, почему я не пастушка, Ах, почему мы не вдвоём... И нервно вздрагивает мушка Над маленьким пунцовым ртом. (Мелодекламация поэтессы времён гражданской войны – персонажа киноповести Валентина Катаева «Поэт»).

Всё просто... и сложно; и свято... и грешно; Близки... и далёки душа и кровать. Тебя до конца не пойму я, конечно; Меня – даже сам не умею понять. Я словно из нервов – без крови, без лимфы; Живу на потеху бездушным богам. Тобой, как цветком, несерьёзные нимфы Играли, швырнув к человечьим ногам. Приятно тебе любоваться собою – Бросай тебя в пыль, но цветком назови. А я так недорого, в общем-то, стою – Лишь несколько вечных мгновений любви. Мы сходимся в чём-то... во многом не схожи. Кто знает – в ком больше, в ком меньше огня?.. Твоих идеалов “прокрустово ложе”*, Боюсь, велико...

Ещё деревья зелены... Дожди... И солнце в промежутках... Но ночи уж давно длинны... И днём в душе темно и жутко. Смешались, как в неясном сне, Дни, ночи, осени и лета... И кто-то жалобно во мне Рыдает, не найдя ответа. Он болен, немощен и стар; На нём надежд сума пустая... Но полыхает в ней пожар, Меня безжалостно сжигая. Чему ж гореть в пустой суме?.. А, может, там осталось что-то? И вот уже снуют в уме Надежды с яркой позолотой. Ещё деревья зелены, И меж дождями солнце светит... А все надежды сведены К одной – единственной на свете. 1988

Р О М А Н С Ты вся – глаза, дыханье затаив. Так тихо может быть пред бурей иль разлукой. Я больше не могу смотреть в глаза твои, Наполненные нежностью и мукой. О, жизнь! Как ты жестоко не права – У счастья на груди ласкаешь нежно муку, В уста горячие холодные слова Кладёшь, как нож в предательскую руку. В моей душе глубоко и темно; То сыро, холодно, то жарко нестерпимо. И счастья горького – любить – мне не дано, Я осуждён на счастье – быть любимым. Разлуки грустный час настал. Прости. Я полон сердца твоего молящим стуком. Но больше не могу смотреть в глаза твои, Наполненные нежностью и мукой. 1969

Не надо. Я тебя, кажется, понимаю. Не надо. Ведь сирень отцветает в мае. Не надо. Беречь отцветшую сирень не надо. Удерживать стараться тень не надо. 1968

Небо! Сделай милость – Перестань плакать. Ни к чему мне сырость, Ни к чему мне слякоть, Ни к чему мне серость, Слепота тумана. В то хочу поверить, Во что верить рано. В темноте кочую Липкой и беззвёздной. Верить в то хочу я, Во что верить поздно. Небо мне приснилось В ярких добрых знаках. Ни к чему мне сырость, Ни к чему мне слякоть. Всё у нас по плану, Но мечтать о звёздах Никогда не рано, Никогда не поздно. 1967

То нахлынет волна... то уходит... То ли радуясь, то ль скорбя. Ты со мной – я хочу быть свободен, А свободен – мне нужно тебя. Будь со мной – обожгу тебя страстью Всех снегов моей жгучей груди, Утоплю в половодии счастья... А потом... уходи... уходи... А потом приходи, будь со мной, Неотъемлемой частью моею. Уходи. Ни с тобой, ни с собой Я подолгу бывать не умею. 1967

Твои глаза сказали «да». И словно тронули струну. А ты упряма и горда – Ты не смогла промолвить «да», Глаза, не ведая стыда, Тебя предав, сказали «да». Теперь ты у меня в плену. Тебе не вырваться из плена – Стена из глаз, из губ, из рук. Ты растечёшься в моих венах, Ты будешь вдох мой, сердца стук. 1965