Стереть с лица земли Россию За то, что, поддержав Иран, Она подкармливает злые Угрозы в стан израильтян. Спалить леса её густые, Покрыть камнями города, Сокрыть луга и степь России В летейских водах навсегда. Смыть до последнего участка. А кто прозреет, хоть на треть - Переселить их на Камчатку. А остальное всё - стереть. Не дай-то Бог!.. Но эти строки Пускай друзья мои прочтут, Чтоб - кто-то там, а кто-то тут - Мир уберечь от мер жестоких. 19 мая 2006 г.

Стихотворение было изъято с сайта Rifma.ru как публикация оскорбительного характера Крошка Цахес по прозванью Циннобер. Он совсем не негодяй, не лицемер: Он несчастный коротышка, Не пинайте его слишком, Покажите милосердия пример! Крошка Цахес, ты от нас не уходи. Если хочется украсть, так укради. В нашей благостной заботе Будь во славе и почёте На парсеки и столетья впереди. Милый Цахес, разгоняя маету, Прокричи с кроватки звонкое «ату»! Полетим гурьбой овчарок – Принести тебе подарок, Воздух гончий разверзая налету. Растерзаем, сами вырвемся из жил, Лишь бы ты нас, ненаглядный, пережил! Мы боимся думать сами! Мы хотим, чтоб ты был с нами И решал за нас. Ты это заслужил. 6 апреля 2006 г.

I shot an arrow into the air, It fell to earth, I knew not where; For, so swiftly it flew, the sight Could not follow it in its flight. I breathed a song into the air, It fell to earth, I knew not where; For who has sight so keen and strong, That it can follow the flight of song? Long, long afterward, in an oak I found the arrow, still unbroke; And the song, from beginning to end, I found again in the heart of a friend Стрелу пустил я в никуда – Она исчезла без следа. Полёт стрелы был слишком скор, Чтобы догнал пропажу взор. Пропел я песню в никуда – Она исчезла без следа. Сколь ясноок быть должен тот, Кто песни разглядит полёт? Года спустя, нашлась стрела В груди дубового дупла. Мне друг помог вернуть мотив, Созвучья в сердце сохранив. 22 июля 2005

Опять туда, куда их гонят, Бегут могучие умы, Поскольку стадо – это мы; И так предписано в законе. Вчера нам поздно, завтра рано, И лишь сегодня – верный срок. Мы скрутим их в бараний рог! Бей пастухов – спасай баранов. 2003, Нью-Йорк

Не мне писать холодной прозой. Блажной рассудок бредит розой И, внемля свежести наитий, Не верит в суть сюжетной нити, Соединяющей скрижали Судеб и мелкие детали Одежды, быта, диалога И плоских чувств... Но чувство слога Случайной сцепкой и развязкой, Слепой мечтой, наивной лаской, Соцветьем грёз и светотени Окрасит скрытые сплетенья И набухающие грани На сером, сдержанном экране, Где снег ложится покрывалом На чужеродные кварталы, На нерешённые вопросы И аромат обмякшей розы – Полуувядший призрак влажной Печали о росе вчерашней. 4 декабря 2002 г.

В нашем солнечном детсаде, В день защиты всех детей Собралися тёти, дяди Всех профиссий и мастей. А вчера, в пылу скандала, Те, с которыми дружу... Но про это всё сначала, По порядку расскажу. Вовочку все знают дети, Даже, кто учиться стал. Подошёл вчера он к Пете И плохое прошептал. Петя, с мокрыми глазами Рот обиженный открыл: «Марьиванна! Он сказал мне...» – И всё в слово повторил. Марьиванна с перепугу Меры стала принимать: «Петя, встань скорее в угол! Как ты мог: ...», А на Вовочку брезгливо Покосилась, морща лоб, Пальцем строго погрозила, Не творил такого чтоб. Возмутившиеся дети К Марьивановне гурьбой: «Виноват совсем не Петя! Это Вовочка плохой!» – А другие: «Нет же, что Вы? Вовочка – не идеал; Но ведь Петя вслух то слово, А не Вовочка сказал!» Все вели себя так скверно! – ДрАлись, хлопали дверьми... Тяжело дружить примерным С непримерными детьми. Но сегодня – день защиты ВСЕХ детей! Грубить нельзя. Все раздоры позабыты. Петя с Вовочкой – друзья. 25 мая 2005 г.

Небо выцвело Мглою ложною. Что там высь его Растревожило? – Ветром сдвинуло Тучи сонные, Грянув ливнями На все стороны. Вихрь неистовый, Шторм тропический Колет выстрелом Скорлупы куски – Эко треснула Тьма разгульная Интересною Загогулиной! 5 августа 2003

Белая шляпа над тёмной вуалью, Узкие веки, лишённые сна... Запорошённая снегом реалий В небо вершиной врастает сосна. Тонкие иглы резных капилляров, Соединяющих душу и плоть Ветра – и поросли света и дара. Только бы досмерти не исколоть! Вихри качают упругую мачту, Хлещет пурга по зазубринам хвой, Но – не разрушить, не переиначить, Не урезонить природы живой: В хаосе вечно летящих мгновений, В мареве вечно холодной тоски, Неотличимая от сновидений, В жгучую стужу пускает ростки. Поименована вечнозелёной, В недра скалистые ствол уперев, Гордо расправя упрямую крону Слушает ветра суровый напев. 18 февраля 2004 г.

Не разобрав, где путь и где источник, Я вспоминаю ныне, как в бреду, Румяный всплеск зари дальневосточной В районном ботаническом саду. Как будто свежих лент благоуханье В узор ветвистый бережно вплели, Далёкий край заворожив дыханьем Другой, такой же трепетной земли. Оно недолго, может быть, неделю: Пришло, вспалило, ветром унесло – И розовые лепестки летели, Не разделяясь на добро и зло. Ведь их природе не нужны сужденья. Не лучше ль жить, весною дорожить И создавать соцветья до паденья, И, отрываясь, над землей кружить. 11 мая 2004 г

Пузири, Пузири, Мильные Пузири, На пузирь Пасматри – Он от взгляда лопнет. Гордих слов Нэ дари И назад Нэ бэри. Те слава – Пузири, Патаму что лопнут. Все, что пусто Внутри - Это есть Пузири: Хоть хитри, Хоть мудри – Очень скоро лопнет. Па реке Ингури Вниз пливут Пузири – Все князья Да цари... Думали нэ лопнут. 1995

Как прекрасны любимой глаза! У любимой глаза – бирюза. Взор открытый ее – малахит: Он покой в моем сердце хранит. Заблистает ли оникс в ночи – То очей ее чистых лучи. Брызнет солнце сверкающим днем! Мы на ярмарку с милой пойдем. В закутке там седой старожил Самоцвет на лотке разложил – Всяк небесною тайной храним. Ни один не сравнится с моим.

Непонятая страсть наносит вред Безумным, безутешным, увлеченным – Тем, чья любовь запрещена законом... Что ж? – я готов переступить запрет. И, почте доверяя сей сонет, Молю лишь о поступке благосклонном: Открой!.. И кромки строк коснутся лона, И сенсоры сказать не смогут «нет». Пускай сулят мне кару Властелина, Что, заразив тебя моей мечтой, Я поражаю выси и глубины. Опутав мир твоею паутиной, Мы вместе воспарим над суетой: Ты, интернет, и верный хакер твой

Гусарский марш Мы рождены, чтоб улететь под лавку И там, добыв блокнот из-под полы, Кропать стихи про ставку и отставку И засорять отходами углы. Все ниже, ниже и ниже Рыгающий адреналин. И строки восторгом не брызжут, Поскольку опять дрянь налил. Крылатый конь взмывает в поднебесье, Лихим глаголом кроет всех подряд, А наш герой залез в окно к невесте, Да не к своей, а к той, что прячет взгляд. Все ниже, ниже и ниже Гусарская наша мораль. А где-то под солнцем Парижа В каштанах цветет пляс Пигаль. Но зов трубы взрывает жар объятья, Пришпорен, конь летит в огонь и дым И сабля бьет под ребра рукоятью. Над полем брани кружит херувим. Все ниже, ниже и ниже Коварного ворона круг. И что им, паскудою, движет? И кто ему, подлому, друг? Гип-гип, погиб невольник муз и чести, Разумный век простил его долги, А все амуры, выпады и песни Сметает в печку взмахом кочерги. Все ниже, ниже и ниже Пылит сквозь решет

Не лезь в бутылку, ежели не джин. И нечего глядеть с тоской на пробку Иль на посуду озираться робко... Там истину искать – конфуз один. А коль мудрец, тогда прими от глин Печать сомнения в пучине топкой, Да и бреди к опоре вещей тропкой, На коей ты – и раб, и властелин. Преданий много о блаженом рае, В котором не бывал никто, увы, Но всяк попасть мечтает, умирая. Ах амфоры! Сокрыли в них волхвы Секрет: сосуд, наполненный до края, Ни сердца не уймет, ни головы. 1 июля 2004 г.

Алкая рифмы к безнадёжной пакле И ощущая творческий недуг, Не стоит биться головой, мой друг, О глиняные стены ветхой сакли. Остановись, одумайся: а так ли Творил когда-то раб высоких мук, Который пел богов, господ и слуг, Покуда члены старца не обмякли?.. Но струны утеряли память рук, Но над Элладой облака набрякли, А мир ослеп, померкло всё вокруг. И кто перед тобою – друг ли, враг ли – Напомнит, разве, Громовержца звук Оглохшим эхом песни о Геракле. 2003

Кружит позёмка на пустом, Простом вопросе; Чумные кони под крутом Устали ржать... Нас всех заносит, Натали, Нас всех заносит. А что метели намели – Не нам решать. Сомненья давят – там ли, тут, Орёл ли, решка – Стихи к решению ведут, Пока слышны... Мы не безгрешны, Натали, Мы не безгрешны, Поскольку жители земли Всегда грешны. Путсь леты мутная вода Размоет строки: Луч откровенья иногда Наводит грусть. Мы не пророки, Натали, Мы не пророки. Мы рифмой заживо сожгли Опальный груз. Но лишь покрытый тайной стих Узнает это. Мы будем рады отпустить Его в полёт. Ведь мы поэты, Натали, Ведь мы поэты: Где наши тернии взросли, Взрастёт и плод.

триолет Но господа, я поражен! Неужто вы забыли О радостях невест и жен?.. Но господа, я поражен! Азартом разум ваш сожжен В угоду злой кобыле! Но господа, я поражен! Неужто вы забыли?..

Я радуюсь, границ не зная, И, взрывам смеха отдан весь, Вдруг умолкаю, сознавая: Я не один сегодня здесь. Блеснув огнем над пустовертью, Истаял луч последний дня... Как мало света для бессмертья: Здесь нет отрады для меня. Прибрежный бриз развеет строки Прикосновеньем губ твоих: Ведь грусти нет для одиноких Там, где печали на двоих... Всю ночь волна не утихала. И, негой растопив жару, Высокой пальмы опахала Покачивались на ветру. Май 2002