Умирают шаги. Воспаленный апрель. Воскресенье… Журавлиные сумерки тянутся моросью сонной. Я глазею на дождь, отражаюсь в его оперенье, Остаюсь навсегда в запотевших зрачках заоконных. Чечевицей весна проросла сквозь оконные створы, В истончившемся воздухе зреет дремотная тяжесть. Я чужой для тебя, я взойду в ваших землях нескоро, И никто твоим чутким рукам обо мне не расскажет. Я спадаю с лица, я легко возвращаюсь к истокам, Где в соломенном море стрекочет упрямый кузнечик, Где с букетом ромашек ты просто стоишь у порога, И, устало смеясь, обнимаешь озябшие плечи. Ничего больше нет. Только дождь все курлычет недобро, Что же делать теперь? Мысли мечутся, как на пожаре. Очень хочется жить, но при вдохе ломаются ребра, И внутри кто-то черный холодными пальцами шарит…