Перейти к основному содержанию
Утро
[em]Агнису[/em] …Солнце тёплыми змеящимися потоками заливало комнату, беспрепятственно струясь золотистыми гибкими лучами сквозь бесплотный газ занавесок. Всё преобразилось, омытое этим неудержимо радостным весенним свечением и враз стряхнувшее с заигравших по-новому поверхностей, рельефов и граней ватную зимнюю дрёму. Она сладко поёжилась, нежась под щекочущими поцелуями солнечных прикосновений, подставив их ласковой настойчивости бледное припухшее лицо, плечи, грудь и большой круглый живот, в котором немедленно началось довольное шевеление. Она улыбнулась — это ставшее уже привычным за последние месяцы явление тем не менее неизменно рождало внутри тихое искристое ликование, когда-то постепенно сменившее необузданный изумлённый восторг. —Это весна, — пояснила она средоточию своих самых трепетных потаённых надежд и чаяний. — Наконец-то весна… Душа пела — её поняли, разделили её простую долгожданную радость; её любили — такую, какая она есть, — усталую, вздувшуюся, бледную, с отекающими ступнями и истончившимися запястьями. И она сама нравилась себе такой, гордо носила свой перевешивающий её на два шага живот, потому что всё тело было пропитано каким-то внутренним пульсирующим сиянием, превратившим глаза в звёздные зелёные озёра, а волосы — в яркие тициановы нити, точно наполненные живым небесным электричеством. Она очень любила эти неторопливо текущие утра и медленные сладкие пробуждения в уюте прогретой постели, особенно когда бельё, уже томно и тепло пахнущее сном и телом, ещё сохраняет душистую свежесть и жестковатые крахмальные изломы. Чья-то отдельная самостоятельная вселенная росла, увеличивалась в ней, растягивала её ткани, послушная лунным месяцам, приливам, отливам и астральным законам, а она разговаривала с ней, пела песни и читала стихи мягким завораживающим внутренним голосом, не слышным никому другому. Она была счастлива, и поэтому каждое утро просыпалась неспешно и расслабленно, как будто резким переходом из сна в явь могла повредить тонкую канву этой блаженной завесы, ограждающей её от тревог и печалей мира. Он проснулся раньше неё — тот, кто освятил её лоно благословением своего семени лишь единожды, а был подле неё — всегда. Он уже шёл из кухни неповторимо лёгкими отдохнувшими босыми шагами, внутренним чутьём угадав в воздухе тот миг, когда её глаза распахнулись навстречу солнцу. Она потянулась и широко улыбнулась ему — только с ним её улыбка получалась такой по-детски непосредственной и трогательной, а если к тому же и утро такое солнечное… Сквозь тонкую ткань он игриво поцеловал её живот и торжественно поставил на него большую тарелку тёмной пахучей черешни — не пригоршню какой-нибудь там недозрелой чахлой парниковой мелочи, а гору полновесных крупных ягод с кипящим под тонкой кожицей настоящим южным соком. И откуда только они могли взяться у него такие, когда снег ещё лежал нестаявшими пластами на их северной земле, да и в тёплых краях ещё лишь начинали цвести сады? Загадка… И не было в его движениях позёрства и самолюбования, — смотри, какой я добытчик! — а было стойкое спокойное стремление доставить радость. И она понимала это, и потому не спрашивала ни о чём. —Вот именно такие я и люблю. —Я знаю. И он неспешно одну за другой брал ягоды за черенки и подносил к её губам. Яркая сочная мякоть легко отставала от косточек, и она точным движением каждый раз откусывала ровно половину. —Как ты спала? Не тошнило? —Нет, никакой тошноты. Только сон не очень хороший видела: мама меня маленькую несёт на руках, и мне так славно, так приятно… —И что же тут нехорошего? —Плохой сон. К болезни. Он не особенно верил в сны. Его рациональный ум всегда противился тому, чего нельзя объяснить и проверить. — И руны то же самое сказали. — Она потрясла мешочком из вытертого бордового бархата, неизменно ночевавшим под её подушкой. Глухо звякнули в нём кусочки металла, расписанные непонятными кровавыми знаками мёртвого алфавита. —Что они могут сказать? — пожал он плечами. — Это ведь просто древняя скандинавская азбука. — Именно. Она привыкла не спорить с ним, уважая и лелея его упорное неверие. —Всё у нас будет хорошо. Лучше всех. Как мы сами того захотим. И никакие руны, кости и карты не смогут нам помешать. — Он поцеловал её сомкнутые губы и приложил ухо к животу. Сердце её вздрогнуло и захлебнулось нежностью. —Конечно. И всё-таки мне немного не по себе. —Что тебя тревожит? — он поднял на неё испытующий, чуть взволнованный взгляд. Её слабая рука с почти обнажёнными синими венами скользила по его волосам. —Я заболею. Каждый раз, прежде чем заболеть, я видела во сне маму и маленькую себя. Он вздохнул — облегчённо и обречённо. —Сов-па-де-е-е-ни-и-и-е-е! — пропел он нарочито беспечно возле её уха. — Ничего более. Он был врач — целеустремлённый, уверенный в себе специалист, со здоровой долей цинизма и несокрушимой логикой. Она устало улыбнулась. —Пусть так. —Конечно, так. Для женщин в твоём положении характерна повышенная тревожность. Это нормально. —Нормально… — эхом отозвалась она. —Всё будет хорошо. Верь мне. Я же всегда с тобой. И малыш у нас будет самый замечательный. Хочешь, заплету тебе косы? Она кивнула. Ей очень хотелось верить ему, и очень нравились заплетённые им косы. —Жаль, расчёску не захватил. Был бы такой ровненький красивый пробор, — певуче приговаривал он, аккуратно перебирая её огненные пряди. А она жалела только об одном: что волосы её, почти касающиеся пояса, так предательски коротки, и это маленькое ритуальное удовольствие кончится неумолимо быстро. Слава Богу, что он всё привык делать основательно и вдумчиво. —Какие папа косички красивые плетёт! Никто так не умеет! — похвалилась она ребёнку. Последовала череда мелких весёлых шевелений и толчков — конечно, мой папа самый лучший! неужто ты ещё сомневалась, мама? —Мне кажется, он всё-всё понимает, — сказала она, когда на грудь ей легла замечательная гладкая коса. —Ну, вряд ли, — осторожно ответил он. — Слышит звук твоего голоса, привык к нему. В нём боролись нежелание огорчать её и медицинская трезвость суждений. —Когда мне грустно, он тоже плачет. Правда. Тоненьким голоском, как у зайчика. А один раз я проснулась среди ночи — страшный сон приснился, — а он бьётся как рыбка, попискивает. Так жутко стало. И смотрю — медальона моего на шее нет! Нащупала возле подушки, надела, погладила живот, и успокоилось сразу моё солнышко. —Не может он там плакать. Тебе приснилось, наверно. А у медальона колечко ослабло — носишь ведь не снимая. Я потом поправлю. —Его нельзя снимать — это знак Саламандры, — сурово и глухо сказала она. Он в ответ лишь досадливо покосился на плебейскую бляшку из грубого простого металла, испещрённую полуистёртыми знаками и псевдописьменами, и неслышно вздохнул. —Пож-ж-жалуйста! — И он перебросил ей через плечо вторую косу, такую же гладкую и ровную, как и первая. —Спасибо. Отличные косы. Она порывисто прижалась щекой к его тёплой ладони, обхватив обеими руками его пальцы. —Ну, что ты, что ты… Успокойся. Изводишь сама себя своим мистицизмом. Хорошая моя, сердечко моё… Он мерно, умиротворяюще гладил её по голове, тихо и нежно выпевая ласковые слова на языке, по сути, ей чужом, а с ним ставшем — роднее своего… Он и вправду не мог знать, что через неполных два месяца, в безоблачный майский день, её узкое упругое девичье устьице осквернит, разорвёт кровавый бред родов, и застелет её ослепшие глаза алое огнедышащее марево небытия, упав на строгие страдальческие уста каплями каменного безмолвия. А она знала. И все эти презираемые им руны, кости, карты, арабская песочная дребедень и китайские палочки кричали ей об этом. Но она не желала для себя лучшей доли, чем родить ему ребёнка — крупненького светлоглазого сына или забавную кроху-девочку, всё равно. "Женская интуиция…" — потом горько признает он… —Знаешь что? Мне пришла в голову удивительно интересная мысль! — бодро воскликнула она, незаметно для него смахнув с уголков глаз невольные слезинки. —Ну-ну, — заинтригованно отозвался он, делая вид, что в самом деле не видел этого её торопливого жеста. —Послушай, как странно: ещё четыре-пять столетий назад такие, как ты, жгли на Салемских кострах таких, как я. Он содрогнулся, и посмотрел ей в зрачки долгим глубинно-синим немигающим взором, в котором калейдоскопом пробежали и диковатый испуг неожиданности, и мудрость, и пытливое внимание, и бессилие, и восхищение, и трепет. Он опустил глаза: —Да. Было дело. Margueritte март 2003.
А я тоже в прошлой жизни был вроде инквизитором, который сжег мою сейчас жену. Во всяком случае пытался! Но сжигание, как я понял, ничего не лечит. (flower) (flower) (flower)
Не лечит, не лечит, только калечит... У меня, правда, такой прямой параллели и в мыслях не было, к тому же разговор приведён реальный, почти без отступлений. Рада, что такую неожиданную струну задела.
Тебе бы впрям детишек,но чтобы взаправду и без всяких там эксцесов,да мужа любящего впридачу!
Всё есть, спасибо. Это произведение - чистейший плод фантазии, правда, финальные фразы имели место быть в реале.
* Понавилось, первый раp читаю твою прозу! ;) (K)(d)
А "Утро" я вообще обожаю, да-с! Почему ты всё этому Агнису посвящаешь??? А мне?:))
Очень слабое произведение. Вы можете возмущаться, но я сейчас скажу вам элементарные вещи. "Солнце тёплыми змеящимися потоками заливало комнату, беспрепятственно струясь золотистыми гибкими лучами сквозь бесплотный газ занавесок. Всё преобразилось, омытое этим неудержимо радостным весенним свечением и враз стряхнувшее с заигравших по-новому поверхностей, рельефов и граней ватную зимнюю дрёму. " Посмотрите, как перегружен только один этот абзац: Солнечные определения: золотистыми гибкими – омытое - неудержимо радостным - заигравших по-новому - стряхнувшее с заигравших – заливало - струясь беспрепятственно. бесплотный газ занавесок: газ и бесплотный? Газ газовый, газовое масло. поверхностей, рельефов и граней: почти одно и то же. Разница крайне мала, особенно у рельефов и граней. Далее следует второй абзац – еще только второй! – но и там продолжается это огромное количество одного и того же: "Она сладко поёжилась, нежась под щекочущими поцелуями солнечных прикосновений, подставив их ласковой настойчивости бледное припухшее лицо, плечи, грудь и большой круглый живот, в котором немедленно началось довольное шевеление." Солнечные прикосновения + их щекочущие поцелуи + их же ласковая настойчивость. Этот перегруз уже тянет два абзаца на дно – вы заболтали читателя, вы его уже утомили. И ничем не привлекли его внимания. Потому что все эти два абзаца – одна сполшная штамповка: 1-й абзац: тёплыми потоками / потоками заливало / струясь золотистыми лучами / омытое свечением / свечением радостным весенним 2-й абзац: сладко поежилась / щекочущими поцелуями / солнечных прикосновений / их ласковой настойчивости Кроме того, есть и откровенная безвкусица, вот образчик: "Он проснулся раньше неё — тот, кто освятил её лоно благословением своего семени лишь единожды…" Ну и так далее
Вы, кажется, обещали взяться за Юру, а не за меня... Всё до предела имхово, особенно касаемо оченной слабости. И как избавиться в данном случае от "безвкусицы"? "Он трахнул её в этой жизни только один раз, по дури, но хрен знает зачем так при ней и завис" - так, что ли?
От безвкусици избавляются посредством воспитания вкуса. Вкус формируется не только чтением хороших книг, но и их четким жестким анализом - структурным и крайне подробным. Ваш рассказ чрезвычайно слаб. Вы упорствуете. Вам хочется верить, что он талантлив. Вам хочется верить, но не работать над своим вкусом. Вы зря на меня злитесь. Я вам сказала то, что скорее всего вы и сами чувствуете. если же нет, то... говорить не о чем. Но замечания. подобные моим. заставляют авторов работать, а они не умеют. Поэтому не хотят. Вы в своем расказе пошли типичным стандартным клишированным путем - самым не просто простым, но простейшим из простых :))) Так может каждый с тремя классами церковно-приходской. Красивенько, миленько, живенько.
Я не злюсь, ибо злюсь иначе - спросите у своего большого поклонника Артиса, он всем ссылки даёт надо-не надо. И я ни во что не верю - я всегда озвучиваю то, что знаю и вижу. И дело не во вкусе (потому что это понятие довольно растяжимое), а в навешивании безапелляционных ярлыков (которых в одной только этой реце штуки 3-4) и оперирование своим мнением как истиной в последней инстанции. Да на здоровье. Не трудитесь - считайте, что убедили, а я пошла и повесилась, ибо Вы звезда, а я не хочу, не умею и церковно-приходская. За три последних эпитета - спасибо, невзирая на иронию.
Наталья, свои слова назад не беру - буду рад, если Вы посетите мою страничку и почитаете внимательно. Но в силу своей склонности переть на рожон не могу не сказать Вам несколько слов по поводу Ваших рецензий Маргарите. Согласен: текст отнюдь не гениальный. Но не кажется ли Вам, что Вы тоже не гений от критики (кстати, в том разборе, что Вы провели, больше от вкуса, хотя и правильно ориентированного, чем от литературной критики). Не гений Вы - хотя и очень интересный автор (я полагаю, и человек тоже интересный) - и в поэзии. Так почему Вы вместо того, чтобы высказать свое понимание разбираемого текста и свои предложения, сразу взяли столь менторский тон? Думаю, правильно будет сказать так: мы все здесь - на равных. Давайте уважительно разговаривать, а не поучать друг друга. Признаюсь, в моих рецензиях и отзывах тоже вздорности хватает. Борюсь с собой (часто выглядит, как борьба нанайских мальчиков:)). Надеюсь, Вы не заболели на Стихире звездной болезнью и с пониманием отнесетесь к моим словам. С уважением, Юрий
Юрий, я не знаю, что вы подразумеваете под словом «гений», лично я понимаю это как мастерство выше среднего уровня. И я этим мастерством обладаю. И в поэзии. И в прозе. и в критике. Ложной скоромностью страдать не хочу. Но вот вам лично - что нужно для того, чтобы убедиться в этом? Чье-то авторитетное мнение? Ну давайте я вам скажу, что А.Латынин (крупнейший поэт, его дочь Юля на тв ведет свою аналитическую программу, его жена – гениальный литературный критик, входит во многие жюри), так вот Латынин (сам Латынин! – если вам так больше нравится) в присутствии многих свидетелей (например, тот же Коровин) страшно обрадовался, когда мы с ним познакомились и сказал (сам сказал! что творится-то господи), что постоянно следит за всеми моими публикациями (так сам и сказал! ужас, ужас) и даже дал мне свой домашний телефон. Которым я так ни разу и не воспользовалась. Догадываетесь почему? Ну давайте я вам еще скажу, что в Лондоне есть такая Национальная Британская Библиотека, так вот ее комиссия по отбору новых произведений (и без всякого моего участия) купила в России несколько моих книжек с моим романом «Снег для Марины» - а узнала я об этом от их сотрудника, можно сказать – случайно. Есть еще имена, очень известные, которые с удовольствием ждут моей критики. не похвальной, а нелицеприятной. Хотя одно другого не отменяет. Назвать? Ну вот, на вскидку. Дочь Инны Лиснянской, писательница, очень известная, живет в Израиле, обращалась ко мне с тем, чтобы я высказала ей свое подробное мнение о ее еще не напечатанных рассказах. Мы говорили с ней по телефону. Она совершенно уникальная писательница, она гениальна. Но все, что я вас сказала – все это пустяки. Потому что этих регалий может и не быть, а человек меж тем будет талантлив. И будет способен на умную критику при этом. так что все мы здесь – да, равны в том пункте, что у нас одинаковые права на пребывание здесь. Но по степени таланта, по его присутствию – мы не равны никоим образом. Мой тон не менторский, это вы так ощутили. Мой тон деловой. Без рассусоливаний и реверансов. Почему я должна извиняться за то, что сочла возможным по-деловому, грамоно, доступным языком разобрать чье-то произведение? Я разговаривала с автором совершенно спокойно. А вы решили, что если я за свою нужную, умную, профессиональную критику, за которую мне надо сказать ну очень большое спасибо, почему-то не приседаю и не извиняюсь на каждом шагу, то значит, это ужасно неуважительно. Вы действительно не понимаете всей ценности моих замечаний? Вы склонны приписывать такие мои слова мифической звездной болезни? Почему? Вы считаете, мы с вам уже равны только потому, что умеем рисовать буквы? А если я не согласна с тем, что в этом смысле мы равны – и не можем быть равны? У меня был один знакомый. Он ничего не понимал в литературе, не дано ему было, поэтому он не знал, хорошее это произведение современного автора или плохое. ему еще никто об этом не сказал. Он еще не прочел об этом ни одного авторитетного высказывания. Поэтому на всякий случай он говорил так: я люблю классику, поэтому о вашем произведении я вам ничего сказать не могу :) И был уверен, что глупости в этих его словах нет абсолютно.
Наталья, я рад Вашим успехам и, поверьте, искренне. Рад и тому, что результатом моег постинга стало известие о Ваших успехах и возможность порадоваться за Вас. Я отнюдь не иронизирую. Но все это, убежден, не дает ни Вам (ни мне, ни кому бы то ни было) оснований поучать других. Если Вы не склонны воспринимать свой тон как менторский, не исключайте хотя бы того, что его могут воспринять так другие. Естественно, реверансы и расшаркивания здесь ни к чему - от них и затошнить может. Но вести разговор не в столь поучающей манере не так уж трудно. Даже человеку, который считает себя наделенным талантом в большей мере, чем другие. Во всяком случае, до тех пор, пока знакомство с собеседниками не достигнет степени, при которой Ваш авторитет будет признан безусловно и человек не перестанет обращать внимание на то, КАК Вы говорите - ради того, ЧТО Вы говорите. Вот и все, что я хотел на эту тему сказать. Продолжение дискуссии считаю нецелесообразным, ибо мне добавить к сказанному нечего, Вы же меня услышали - а решать Вам. С уважением, Юрий. :)
поучать: делай так-то, ты должен вот так-то и т.п. Я же говорю о том. что плохо. И объясняю, почему это плохо. Это конструктивное начало. Именно ТАК я и говорю. И всегда говорила именно ТАК. И буду говорить.
Бог в помощь.
Что касается вас, Маргарита, то изредка заглядывая в ваши постинги, у меня сложилось впечатление. что вы довольно бравый автор. И вдруг это мелкообидчивое уведомление о вашей злости. Ну что, мне по-детсадовски сказать вам в ответ, что про мою злость вам лучше и вовсе ни у кого не спрашивать? Безапелляционные ярлыки, как вы выразились, те же самые – вам на этот рассказ навешает любой профессионал. Я ведь даже не копнула – только приподняла. дело не в том. звезда я или нет. а в том. что я точно знаю, что говорю. Жаль, что вы не смогли оценить конструктивность моего к вам обращения. мне все-таки казалось. что вам нужны не только комплименты. пусть даже искренние.
Почему же - я Вашу констуктивность оценила, и давно. Что ж так огульно? Другое дело, что у меня иное мнение, независимо от того, что это моё произведение, и поэтому при всей конструктивности Ваших умозаключений я не побегу ничего менять. Потому что это буду не я. Я - пишу так. У Набокова тексты вообще свинцовой тяжелины от повторяющихся деталей и 10-метровых предложений, однако... (Кстати, анализатор текста упорно утверждает при введении моих текстов, что это Набоков - но это так, из области юмора). Ещё раз спасибо за конструктивность, но признавать её за истину только потому, что какой-то не известный мне господин дал Вам свой телефон, у меня нет никаких оснований. Не буду перечислять свои регалии - они Вам так же ничего не скажут, да и не этим мы сюда пришли обмениваться. В любом случае Ваши рецензии лучше Артисовых "дурындочек" и апелляций к моему якобы бесплодию. Просто я с Вами не согласна, вот и всё. Этого-то права с меня нкто не снимал, не так ли?
про регалии была вынуждена. Я их никогда ни у кого не выискиваю. Мне на них наплевать. Уж поверьте. И заискивать, и приседать не обучена. Я знаю абсолютно точно, что ваше произведение не выдерживает никакой глубокой критики. Это так. Конечно, такое читать неприятно. Вот и все. Хорошо. Я не буду больше ходить к вам на страничку. Мои слова для вас пустой звук. Зачем я буду совершать бесплодные интеллектуальные усилия?
Вот-вот. Это Вы хорошо придумали.
Явно же не мне. А другие - не моё дело. Но истинный Геркулес не занимается ловлей мух.
ловля ваших мух - отличная тренировка для геркулеса :)) У вас искаженное понятие о титанах
Да, и вкус плохой, и читателя заинтересовать нечем, церковно-приходская, и господа, широко известные в Марьиной роще, мне телефонов не дают. Как жеж меня так угораздило... Даже моих мух, и то другие ловят.
Маргарита. вы прямо как ребенок :) Меня ваши ответы до крайности умиляют, честно. Не издеваюсь. Не знаю почему, но вы чем-то мне симпатичны. Даже знаю чем. Но вам не скажу. А правда, мое "не знаю почему" звучит ну очень двусмысленно? :))))))))))))))
Учитывая популярность Ваших произведений на лесбийских сайтах - вполне естественно звучит. Не знаю, в чём "ребёнкость", просто пытаюсь обобщить Ваши пространные выкладки в некое ядро, с которым мне теперь дальше жить.
:)))))))))))) Браво! Ну тогда трехсмысленно звучит. Я и забыла совсем про лесбийские сайты. А вы-то на них что делаете? Кстати, не замечала на них своей популярности. Впрочем, бываю там крайне редко. Нет, вы мне определенно симпатичны. Остры на язык – это замечательно. Обещаю, как только зайду на ваш стих, сразу же закрывать глаза. чтобы не дай бог не прочитать ненароком :) Жить с моим ядром – это тяжкое бремя. Когда вы окончательно очаруетесь мною, вы поймете. как я была права. (могу я хоть в ядрах-то разбираться?)
Я на них давно, ещё со времён своего первого брака. С женщиной. В ядрах - возможно. Но я не артиллерист, поэтому пока очаровываться не с чего... Да никто с Вас Вашей правоты и не снимает. Только "правот" в жизни бывает и по нескольку.
Не артиллерист, значит :) а что так? привыкли стрелять из рогатки? Насчет правоты - да, конечно. Но вы же не будете утверждать, что трехлетний ребенок - гигант бодибилдинга. Так и с литературой. Сколько вам лет? (и я все-таки не ошиблась в том. что почувствовала ваш к себе затаенный интерес (P)
Не знала, что это единственная альтернатива... Нет, у меня пистолет. Ещё неплохо из винтовки стреляю. Смотря какой ребёнок. Дамы на такие вопросы не отвечают. Про затаённое угадали, про интерес - абсолютно мимо. Это Вам покажется странным, но и Вы, случается, ошибаетесь! А вообще, пора мне про свой ник уже вспомнить...
неужели затаенная ненависть?! ну тогда это любовь :)) тогда не жаль. что ошиблась. А пистолет у вас какой марки? джонсон энд джонсон?
Опять не угадали. Пистолет - не знаю марки, отец подарил. Но бьёт хорошо, отдача мягкая. Только одним пальцем иногда не получается - туговат курок.
* Прошу прощения, что нарушил интимную беседу! Девчонки у вас такие глубокие отношения, что я вам завидую и обоих ревную дру к другу!!! ;))) (K) (flower) (flower) (flower)
Вот дура-то, прости господи. Не обращай на неё внимания, это известная самолюбовалка и других-засиралка.