Урод сидит напротив, и сложенье Тяжелой головы, как метеор, Притянет глаз и высветит для зренья Невидимое в мире до сих пор. Щадя его, взор не преступит кромки. Но мы не в силах так жалеть сердца, Как это могут хрупкие обломки Уроненного с высоты лица. Он на закорках рослого несчастья Встречает любопытство площадей. Его беда - приближенная к страсти, И не черты отталкивают в ней, А только сила, сжатая ударом, Предметы движет от греха во тьму. Поэтому мы не узнаем даром Того, что ведомо за нас ему. 24.04.1997