Перейти к основному содержанию
АДГЕЗИНЫ
АДГЕЗИНЫ Юрий Коркин, расстегнув голубой комбинезон, мрачно присел на ступеньку трапа. Черт бы побрал поломку посадочной опоры! Космический геологоразведчик «Беркут» взлететь не сможет, а значит, придется отдыхать в каменистой долине планеты Анитаба до прибытия аварийного космолета. А ведь это проблема не единственная – в соседнем квадрате нарастает деформация грунта. Бортинженер Замятин, седой мужчина с черными впалыми глазами, появился в проеме входного люка. − Капитан, тектоническая активность уже в ста километрах от нас. Юрий поворошил русые волосы и кивнул. Пришла беда – отворяй ворота. Негостеприимна эта планета, несмотря на живописные скалы и степи. «Беркут», скорее всего, обречен. Надо спасать людей. − В первый амфимобиль – продукты, медикаменты и жизнеобеспечивающие приборы, – распорядился Коркин, – во второй – оружие и стройматериалы. Началась погрузка. Стандартные строительные материалы не помещались в грузовых отсеках амфимобилей, поэтому их пришлось разрезать пополам. Аккумуляторы отопителя и охранной системы Юрий зарядил лично. Головную машину вел геолог Плаксин. Коркин ехал с бортинженером, посматривая на мониторы заднего вида. Из-за большой скорости и неровной почвы вездеход сильно трясло. Птицы в бледно-зеленом небе вели себя беспокойно. Вечером путь преградила широкая река. Плаксин приступил к форсированию. Через пару минут громкий голос геолога вырвался из передатчика. − Меня тянет вниз! Я возвращаюсь. Замятин, выругавшись, затормозил у линии прибоя. Головная машина, погружаясь с деферентом на корму, повернула к берегу, но быстро затонула. Тут же оборвалась связь. Юрий потрясенно посмотрел на расходящиеся по воде круги. Плавательная способность амфимобиля великолепна. Какая сила отправила его на дно? Не подсказывает вариант сорокалетний опыт, а что-то предпринять необходимо. − Сашке хватит воздуха минут на пять, – тихо проговорил бортинженер. – Мы не успеем ему помочь, – процедил Коркин. – Ты не полезешь в реку, не выяснив, что произошло. У нас нет подводного снаряжения, а деформация земной коры ускоряется. − Я спущу надувной плот, а на днище установлю видеокамеру. – Хорошо, попробуй. Замятин подготовил плот и спустил его на воду. Камера, передающая информацию на монитор амфимобиля, сразу показала плоских, как блины, существ. Размером с тарелку, без чешуи и глаз, они мчались к плоту со всех сторон. Одна из «рыбин» закрыла собой камеру, и изображение пропало. Затем плот скрылся под водой. Выключив монитор, Коркин выпрямил спину. Так вот в чем дело! Убийцы-прилипалы приняли плавучий объект за добычу! − Эти твари утяжелили амфимобиль! – воскликнул Юрий. – Я назову их адгезинами – от слова «адгезия», что значит «прилипание». − Слишком много для них чести, – пробурчал бортинженер. – Взрывчатки они заслуживают куда больше. − Мы не знаем химический состав воды. Если сдетонирует река, нам конец. Вот если бы отвлечь их внимание…. Павел Львович, а если подсунуть им фальшивое днище? Замятин приподнял брови. − Времени маловато, но идея неплохая. Работа закипела. Несколько листов алюминия были извлечены из грузового отсека и приварены друг к другу. Крепления оказались более сложной задачей, но бортинженер все же сконструировал их и подсоединил к нижней части амфимобиля. − Сориентируемся по уровню погружения, − сказал Замятин. – На всякий случай надо разгрузиться, – предостерег Коркин. − А из чего мы построим дом? − Может быть, из камня. Если не получится, будем ночевать в машине. За пять минут амфимобиль был опустошен. В нем остались лишь оружие, инструмент и аптечка. Сев за руль, бортинженер испытал защитную систему. − Поехали! − приказал Юрий. – Оставаться здесь больше нельзя. Замятин направил амфимобиль в воду. В середине реки машина, снизив скорость, стала погружаться. Бортинженер сбросил щит и быстро повел амфимобиль к противоположному берегу. Корпус снова ушел в воду, возник крен на правый борт. – Давай, Паша, давай! – закричал Коркин. – Спокойно, капитан! – ответил Замятин. – На этот раз орешек им не по зубам. Разгоняя волны, вездеход выскочил на мелководье. Юрий облегченно вздохнул. Основная масса речных обитателей одурачена. Остальные ничего не смогли сделать с незнакомым «зверем». А может, они растерялись, увидев, что амфимобиль успешно продолжает движение? С долиной творилось нечто ужасное. Монитор заднего вида показывал бегущие по земле гигантские трещины. Вслед за ними проседал грунт, образовывая широкие пропасти. Через час закончилось топливо, и амфимобиль остановился. Тектонические возмущения улеглись всего в двенадцати километрах от вездехода.
" Юрий поворошил русые волосы и кивнул. -- Деэффективный образ. Хотя бы руку тут следует "нарисовать" ему. А то выходит... поворошил — как? Обеими руками. Юрий вздернул руку к голове и поворошил русые волосы, почесал, кивнул. "Черт бы побрал поломку посадочной опоры! " "Космический геологоразведчик «Беркут» взлететь не сможет," "«Беркут», скорее всего, обречен." -- По логике вещей (и всей правды жизни) чтобы взлететь ему нужна тяга. А про поломку движка ничего не сказано. Сесть он не сможет, это верно. Будет висеть на орбите, в чем беда-то? С орбиты людей и заберут. "- Эти твари утяжелили амфимобиль! – воскликнул Юрий. – Я назову их адгезинами – от слова «адгезия», что значит «прилипание»." -- Адам, /блин/. (не ругательство) (Ему заняться-то нечем, видно в этой ситуации). "Основная масса речных обитателей одурачена." -- Так они разумны? "Тектонические возмущения улеглись всего в двенадцати километрах от вездехода." -- Будет продолжение?
"Юрий поворошил русые волосы и кивнул. Деэффективный образ. Хотя бы руку тут следует "нарисовать" ему. А то выходит... поворошил — как? Обеими руками"""". Упоминание рук тут необязательно. Другой пример: "Иван колол дрова". Зачем писать, чем колют дрова? Это всем известно. И всем известно, что волосы ворошат не ногами. "Черт бы побрал поломку посадочной опоры! По логике вещей (и всей правды жизни) чтобы взлететь ему нужна тяга. А про поломку движка ничего не сказано. Сесть он не сможет, это верно. Будет висеть на орбите, в чем беда-то? С орбиты людей и заберут"""". Беда в том, что сломанная опора вызывает крен. Взлететь в таких условиях невозможно. "Я назову их адгезинами – от слова «адгезия», что значит «прилипание». Ему заняться-то нечем, видно в этой ситуации"""". Ученый придумал название неизвестным животным. Это нормально. "Основная масса речных обитателей одурачена." Так они разумны?"""". По крайней мере, им хватает ума, чтобы охотиться. "Тектонические возмущения улеглись всего в двенадцати километрах от вездехода." Будет продолжение?"""". Не будет. Астронавты обманули адгезинов, то есть человеческий гений восторжествовал. Рассказ посвящен находчивости людей.
"Упоминание рук тут необязательно. Другой пример: "Иван колол дрова". Зачем писать, чем колют дрова? Это всем известно. И всем известно, что волосы ворошат не ногами." -- Это разные смысловые ориентации. Если написано "она поправила прическу", то легко представляется образ руки, которой она это сделала. Потому что нет необходимости поправлять двумя, если только она не закалывает волосы, что, в общем-то, также выражено как "поправила прическу". Но... дело тут в том, что в данном действии наблюдается целевое состояние, то есть, понимаются причины его. И, поскольку, в нашем опыте вполне достоверно отображено действие продиктованное причинным планом (реальности), то и нет нужды уточнять КАК именно человек что-то делает. Но... если ЛГ делает что-то в чем не наблюдается причинного состояния для такого действия, то, скорее всего, для связности в тексте требуется все-таки подметить как именно он это делает. Здесь есть определенная сложность и "замороченность" как может казаться... но деваться некуда, "такова жизнь", как говорится. (И при чем тут "ноги"?) "Беда в том, что сломанная опора вызывает крен. Взлететь в таких условиях невозможно." -- Вы конструктор космических кораблей будущего переместившийся во времени сюда к нам? Если космический аппарат не в состоянии взлететь из-за крена, то ему даже в ближнем космосе делать совершенно нечего. Потому что при запуске двигателей ИМИ и осуществляется выравнивание. "Ученый придумал название неизвестным животным. Это нормально." -- Им всем грозит смерть, ему надо думать СОВСЕМ о другом. "По крайней мере, им хватает ума, чтобы охотиться." -- /Охотятся/ также и бактерии. У них обнаружили ум? "Не будет. Астронавты обманули адгезинов, то есть человеческий гений восторжествовал. Рассказ посвящен находчивости людей." -- Но ведь они все погибли. Не печально ли сие?
Кабодагор, вы не понимаете, как пишется рассказ, но пытаетесь со мной спорить. Я не собираюсь в сотый раз разжевывать вам простые правила. Все, что касается литературного стиля и языка - в моих ранних комментариях.
Да я Вас как читатель спрашиваю: как получается, что космический аппарат дальнего действия настолько не продуман, что становится металлоломом лишь от того, что погнулась опора? Ведь Вы же понимаете как образованный человек, к тому же читавший всякую фантастику еще в детстве, что есть посадочные двигатели, за счет которых (их просто надо включить) аппарат выравнивается в воздухе. А далее — старт в космос. Вот как читателю (мне) и поясните. Вы же опубликовали для того, чтобы люди читали... Вот люди читают и задают (как автору) вопросы. Это ведь нормальная практика... (м-да).
Вы не понимаете простые объяснения, - и как читатель, и как автор. Не вижу смысла в нашей дальнейшей переписке.
У Вас не просто завышенная (не понять с чего) самооценка, Вы, судя по всему, беретесь ставить себя выше Литературы; мало того классики вам не авторитет, мол, вот это берем от Пушкина, это уже не актуально, Хемингуэй, фу, не верно пишет, и т.д. На замечание по вашему тексту на которое сами напросились, причем, отшутились, мол, незначительная оплошность... так и не исправили — "вышку" в "Конвое", не убрали повтор слова, хотя с каким завидным усердием обвиняете в тавтологии других. Отчего же не исправили? Сложно признавать собственные ошибки? Но в рассказе "Третья ступень" когда Вам заметили читатели, что гравитационная ловушка у вас одноразовая, вы что сделали? Внесли изменения в текст, верно. Но там Вам нравится читатель, вы ему симпатизируете, а тут не нравится. Вы литератор? Тогда будьте объективны. Так вот читатель у Вас спрашивает: отчего у Вас "одноразовый" звездолет, сдыхающий от погнутости посадочной опоры, чего он дохлый такой? Не может быть такого. И какое же "простое объяснение" объяснит вот эту незадачу?
Я вам десять раз все объяснял насчет классиков и теории литературы. Вы ничего не поняли. Не вижу смысла продолжать разговор. В моем рассказе - одна ошибка, в "Бабочке" - целый вагон, а ваши комментарии я критиковал постоянно. Мне все это надоело. Прощайте!
Ну вот что Вы за человек? Вы полагаете вполне всерьез, что можно пачкать "честно глядя в глаза присутствующим"? Попытка конечно не пытка, как говорится, но все-таки должно же быть чувство противоречия хоть какое-нибудь. Ваш рассказ "Джигивум"... (замечания — основные и те самые которые вызывают "культурный шок"): "Перепелицын подошел к обитым железом воротам и постучался. На стене тут же появился рыжий, как орангутанг, часовой. – Чего ты хочешь, путник? – Я хочу поговорить с Лимианом Чандром, – ответил Кондрат. – Хозяин отдыхает и распорядился никого к нему не пускать. – У меня к нему важное дело. Доложи, будь добр! Воин поморщился. – Судя по твоим лохмотьям, тебе нечего предложить хозяину. Убирайся! – Как нечего? – Перепелицын вытащил из ранца короткие тонкие палочки, которые были местными деньгами. – Посмотри на это! – Отсюда плохо видно. Может, ты показываешь мне подделки. Раздраженно спрятав деньги, Кондрат вскинул сетемет. Часовой сам напросился на неприятности. Хамское поведение не приветствуется на любой планете, а тут особый случай. Придется навестить Чандра далеко не дипломатичным способом. Мгновенно раскрывшись в воздухе, сеть опутала стражника вместе с копьем. – Тревога! – насмешливое выражение сразу исчезло на лице копейщика. – Нападение на часового! Не теряя время, Перепелицын подбросил вверх веревку. Привязанный к ней якорь зацепился за внутренний край стены. Кондрат поднялся наверх. У виска просвистела выпущенная из окна башни стрела. Перепелицын пригнул голову. Значит, так? Здесь предпочитают убивать безобидных гостей. Вряд ли охрана скромного особняка многочисленна, а значит, можно побеседовать с «добрыми людьми»." Такое ощущение, что рассказ кропался именно ради данного эпизода, в нем нет никакой идеи, никакого мало-мальского содержания, что хоть как-то делало бы его литературой. "Кондрат вскинул сетемет. Часовой сам напросился на неприятности. Хамское поведение не приветствуется на любой планете, а тут особый случай. Придется навестить Чандра далеко не дипломатичным способом." -- Пока что не видно причины для такого поведения ЛГ, потому что стражник вверху действительно может сомневаться в натуральности денег. И любой на его месте мог вести себя так же. В том числе и сам ЛГ. "Здесь предпочитают убивать безобидных гостей." -- Данное произведение уже на отмеченном участке асоциально и пропагандирует насилие. Почему. Потому что, как было сказано, литературный персонаж явно действует насильственным путем без оправданной причины, которую в нормальном случае автор подает читателю и вынуждает ЗАДУМАТЬСЯ, осмыслить, стать, в общем и целом, более критичным или чувствительным к таким эпизодам реальности. Но это в художественно-литературном произведении. "Вряд ли охрана скромного особняка многочисленна, а значит, можно побеседовать с «добрыми людьми»." -- На момент первичного прочтения оценивать далее сию писанину было отвратно, к тому же, итог анализа уже очевиден по приведенному отрывку: подобные "произведения" должны быть убраны из общественного доступа.
Я не "пачкал", а излагал мнения, подкрепленные теорией. Вы не понимаете элементарных вещей, но пытаетесь заниматься критикой. Общаться с вами неприятно. Прощайте!
"Я не "пачкал", а излагал мнения, подкрепленные теорией." -- Какие "мнения" и какой "теорией"? Речь о Вашем рассказе где присутствуют явные элементы асоциальной действительности, неприкрыто провоцирующие у не зрелого читателя занижение нравственной оценки (собственных вероятных действий в реальности). То есть, говоря юридическим языком: пропагандирующие насилие. Читать, например, ребенку, данный рассказ категорически нельзя, потому что он воспримет написанное как нечто действительное и оправданное общественной моралью: он же читает у (!) писателя аж (!) состоящего в Союзе Писателей... И — доверяет. А в рассказе персонаж совершенно не оправдано и бессмысленно нападает (на человека), при этом никакой оценки его действий по ходу изложения не дается — а более того, весь абсурд закрепляется дальнейшим описанием, смысловой образ зависает на насилии в чистом виде, совершенном по каким-то субъективным и недоступным восприятию читающего причинам. Все это наводит на грустные мысли.
Речь не о рассказе, а о вашем понимании, вернее, непонимании стиля. А еще вы не понимаете, что с вами не хотят общаться.
"вернее, непонимании стиля" -- При чем здесь "стиль"? Вам о чем говорят? Что вы показываете персонаж и его действия, которые внушают читателю мысли о неоправданном насилии. Потому что ЛГ действует совершенно без видимой на то причины: нападает на человека. НО даже если так надо по сюжету, автор никак не поясняет (от себя) хотя бы как-то философски, суть его действий. Оставляя читателя наедине со... своей больной фантазией (уже прямым текстом вам раз не понимаете). Вот, ребенок прочтет и станет для него нормой... загасить лампочку в подъезде, садануть по кошке камнем, да и... по жизни потом... всякое. Но главное: Вы (рассказом) "помогаете" человеку еще смолоду воспринимать такие "вещи" как норму. "А еще вы не понимаете, что с вами не хотят общаться." -- А Вы не со мной /общаетесь/. В лице своего рассказа Вы общаетесь с общественностью.
Здравствуйте! Пользователь Кабодагор ведет себя возмутительно. Пишет, что у меня больная фантазия. Вот его слова: "Что вы показываете персонаж и его действия, которые внушают читателю мысли о неоправданном насилии. Потому что ЛГ действует совершенно без видимой на то причины: нападает на человека. НО даже если так надо по сюжету, автор никак не поясняет (от себя) хотя бы как-то философски, суть его действий. Оставляя читателя наедине со... своей больной фантазией". Я нормальный человек, и не потерплю такое отношение. Пожалуйста, накажите Кабодагора.
Вы не понимаете, как пишется рассказ, поэтому не понимаете, где оправданное насилие, а где - неоправданное. Но объяснять вам я больше ничего не буду. Вы не вникаете в суть, даже если вам говорят о ней десятки раз. Прощайте!
Чего там "вникать" когда ЛГ кидается на кого-то без причины? И в рассказе нет и намека на хоть как-то поясняющее его разнузданное поведение. Спросите, есть ли хоть один родитель, который дал бы такую, с позволения сказать, "литературу" своему ребенку?
Я не собираюсь обсуждать с вами рассказы, потому что вы не понимаете, как они пишутся. Пожалуйста, не пишите мне больше.