[flickr-photo:id=9740831649,size=b] На танцплощадке клубной резвится молодёжь Свободного местечка ни пяди не найдёшь. Заигранной пластинки шершавый голосок Певица напевает знакомый всем вальсок. В углу у патефона в тени густых ракит В коляске инвалидной красавица сидит. В наряде танцевальном с причёской в две скосы Всегда одна, вздыхает, взирая на часы. Никто её не хочет на танец пригласить, Лишь ручку патефона ей велено крутить. Танцующие пары кружат за рядом ряд В толпе не замечая её печальный взгляд. А ведь она бывала легка и весела Её всегда считали красавицей села. Глаза её – озёра, а кудри – водопад, Ей каждый из прохожих был улыбнуться рад. Беда пришла нежданно: осеннею порой На первый лёд сбежался мальчишек шумный рой. Лёд с треском проломился - ни охнуть, ни вздохнуть Парнишка очутился в речной шуге по грудь. Вот-вот его беднягу затянет подо льды Не обмануть судьбину, не избежать беды. И вдруг она - девчушка, в семнадцать с лишним лет, Спасла его от смерти, своё здоровье - нет. Родители мальчишки молились на неё, Что было, пролетело. Где правда, где быльё... Она ходить не может уж скоро пятый год, Ничто помочь не может, кто шутит, кто всплакнёт. Сидит она на кресле пред нею патефон Сквозь слёзы в мыслях грезит: Вдруг к ней примчится Он. Единственный на свете, милей и краше нет, Божественной улыбкой, чаруя белый свет. Её девичьи грёзы исполнит, воплотит, Сквозь умиленья слёзы на танец пригласит. Они вдвоём, танцуя, взовьются в небеса И радость поцелуя, и счастье без конца… Виденья пролетели, растаяв, словно сон, Холодный подлокотник, коляска, патефон… Но что-то изменилось на танцплощадке вдруг Девчонки зашептались, сгрудились в тесный круг… Стоит красавец–парень, что «Принц на скакуне» В матросской бескозырке, в начищенном ремне. Улыбка лучезарна, во взоре брызги волн Всех девушек окрестных обводит взглядом он. С достоинством героя, заводит патефон, Пластинка под иглою «Ноктюрн дунайских волн»... Она сидит не дышит, в ушах неясный гул, Вдруг ей самой навстречу он руки протянул. Она едва коснулась его горячих рук, Смущённо улыбнулась под тихий вальса звук, Болезни отступили, как в сказке волшебство, Она пред ним стояла, не смел мешать никто. Глаза в глаза глядели, во взглядах целый мир, Устам уста шептали: моя... ты, мой кумир... Вокруг и под ногами лишь яркий белый свет И ничего на свете помимо вальса нет. Кружатся в танце счастья, и небо вторит им, Все взгляды восхищённо прикованы к двоим. Забыты на площадке, как страшный ветхий сон: Ненужная коляска и дряхлый патефон.