ОСОБЕННОСТИ ДНЕСТРОВСКОЙ РЫБАЛКИ (БЕЗ ОПУСОВ) Вдруг, (ох, уж мне этот вдруг!) всплыл в памяти случай, типа "особенностей рыбалки". Спешу запечатлеть, не понаслышке зная, что этот случай может, вдруг, как появился, так и вдруг из памяти исчезнуть, и исчезнуть навсегда! Посему, кажущиеся мне стоящими, воспоминания, или вдруг взявшиеся ниоткуда стихи, всё бросив, спешу запечатлеть, или на бумаге, или на диктофоне на своей мобиле, а если Комп рядом, то на нём. А это «вдруг» может проявиться не в удобное время, (как сейчас, в пять утра, когда я ещё не успел встать с постели), так и в более неудобное время и в более неудобном месте, скажем, в троллейбусе, а тем паче, в туалете. Ну, что же: приходится прекращать все дела, и стараться фиксировать все эти новости любыми способами, иначе они могут исчезнуть и исчезнуть, как я выше заметил, навсегда! Все это написано в качестве оправдания моих шараханий в публикации «Особенностей рыбалки", чтобы кто-нибудь из моих почитателей, не обвинил меня в непоследовательности. После, как закончилась моя, более чем тридцатилетняя служба в Армии, я решил несколько расслабиться, отдохнуть, осмотреться. Возможности такие были: пенсии на хлеб хватало, сад бод боком, автомобиль-внедорожник, самый проходимый по тем временам, (да и по нынешним тоже, жаль только, что катастройка завод этот Луцкий уничтожила!) Что ещё надо: наслаждайся свободой, отдыхай! Да не тут-то было: после трёхмесячного «отдыха» меня вдруг обуяла такая тоска от безделья, что я не знал куда деваться! Но не может человек, как кот, ходить сам по себе! Нужны соратники, нужны подельники, нужны собеседники, и, в конце концов, враги! И я, каюсь, единственный раз в своей жизни использовал принадлежность к Великой Партии в корыстных целях. Пошёл я в горком партии за рекомендацией на работу. Там меня, к счастью, знали как стоящего, ответственного работника, и рекомендовали на большой строящийся завод главным механиком. Я знал, что это такое, но не струсил. Явился в отдел кадров и предложил свои услуги. Звонок, видать, «оттуда» был, но кадровик, помявшись, сказал, что меня хочет видеть директор. Ну, раз хочет, я пошёл. Директор – пермяк, директорствовал на одном пермском заводе, который я хорошо знал, буквально взмолился: первая очередь завода в работе, а такой важный орган, как Центральная Заводская Лаборатория, в завале - плохо идёт установка и освоение оборудования, в коллективе свары. Предложил: «Давай двигай туда и наведи порядок!» Надо сказать, что это предложение меня больше устроило, чем предыдущее. С лабораториями я имел дело и представлял задачи, стоящие передо мной. Предыдущие мои коллективы были наполовину женскими, и я ими научился неплохо управлять, ну, я и нырнул: думал в бассейн, а получилось в омут! Так вкалывать, как мне пришлось, я вкалывал только в морской авиации и по молодости лет! Средств на становление предприятия было навалом, но организация… И теперь, как вспомню – волосы дыбом! Но, тем не менее, работа шла. Заместитель у меня был опытный: ему довелось создавать, в своё время, завод в Тольятти, а потом там поработать начальником цеха. Для меня это был клад! У него сохранились адреса всех строительных и снабжающих организаций, министерств, ведомств. Дело упрощалось, если знать нужный телефон, имя отчество и фамилии, сидящих на телефоне и их начальников. Всё это у моего Николая Дмитрича, (земля ему пухом!) имелось в наличии. Он научил меня многому. У меня были непосредственные связи с этими организациями, и я мог добывать всё мне нужное, независимо от всяких чиновничьих инстанций. Я был вхож во многие московские учреждения и мог решать вопросы напрямую, что убыстряло, и весьма, процесс создания лаборатории. Я ездил по институтам, выпрашивая выпускников в свою лабораторию. Я шарил по заводам, выискивая нужные мне реактивы, которыми меня не могли обеспечить органы снабжения. Но работать приходилось, как проклятому, да ещё по ходу дела, учится самому, и учить своих сотрудников. Надо сказать, что всё это было не лёгким, но интересным! Надо было оснащать Лабораторию новейшим оборудованием. Завод должен заменить добрый десяток заводов, производящих боеприпасы, а в проект оснащения Лаборатории оборудованием явно устарел. Пришлось корректировать перечень оснастки нам самим. А, чтобы это было по уму, надо было знать рынок оборудования. И не только: надо было знать перспективы развития. И всё, что мы заказывали новое и перспективное, нам поставляли. А устанавливать и запускать это оборудование в производство было некому. Организаций, которые устанавливали и запускали оборудование, практически не имелось: они только начали создаваться. Приходилось до всего доходить своей головой, и создавать своими руками. Приходилось переводить инструкции по установке оборудования и запуска в работу, с немецкого, польского, английского, устанавливать, запускать в работу, учить людей ими пользоваться. В общем, приходилось всё делать своими ручками. Скажете: «А причём здесь рыбалка?» Объясняю: лазерная установка на одном из приборов, не успев отработать и месяца, приказала долго жить. Конечно же, можно было пойти проторённым путём: рекламация, возврат на завод, (Что могло предположить тяжбу), ожидание замены, с которой поставщики никогда не спешили, предполагало задержку запуска прибора не менее, чем на три-четыре месяца. У меня такого времени не было. Принял решение отправить изделие на завод нарочным, благо поставщик в те времена ещё не был заграничным. А, чтобы ускорить решение вопроса, нарочный должен знать о приборе не меньше, чем заводские ребята. А таким на всём заводе был только один – я! И пришлось во Львов с прибором двигать мне! Прибор был габаритным, но не тяжёлым: труба в метр двадцать длиной и сантиметров двадцать в диаметре. Со Львовом я был хорошо знаком: приходилось там быть в командировке почти три месяца. Ну, и маханул я туда с лаборантом и с этим лазером. О Львове у меня ещё с прежних времён было двоякое мнение: город красивый, но город и злой! Ещё с детских времён у меня к нему было негативное отношение: там в начале войны бандеровцы повесили моего дружка вместе с матерью - семью командира Красной Армии, не успевших оттуда эвакуироваться. Не любили «москалей» там, ох! и не любили! Не любили в сороковые, не любили в шестидесятые, и очень не любили и в восьмидесятые! В шестидесятые, и в восьмидесятые я это испытал на своей шкуре! Что и к чему – это другой вопрос, и другое повествование, а у нас вопрос, как вы поняли, из вышеизложенного, об особенностях рыбалки! «Терпение, мой друг, и ваша щетинка превратится в золото!» - так говорил разведчик в «Подвиге разведчика». Намекаю, что и вам, дорогой читатель, запастись терпением не помешает. В общем, привезли мы этот лазер тому, кто его делал. Там без разговоров его забрали, заявив, что таких, как мы, здесь, в заводской гостинице много, и придётся подождать, пока изготовят замену. Ждать особо некогда, да что поделаешь! Ждать можно: крыша над головой есть, есть на первом этаже столовая, есть буфет: сиди и жди, сиди и жди. Номер на четверых: два парня местных, из деревень по Днестру. Трактористы, а, значит, имеют отношения к технике. Вот их и направили обучаться на «Лазерщиков»: колхозники осваивали новую технологию - обработку семенного фонда лазером, в целях повышения всхожести до ста процентов. Быстрее всего, появилась необходимость найти рынки сбыта для новой продукции: за освоение новой продукции заводу полагалась немалая мзда и повышение имиджа руководству, а девать эту продукцию было некуда, вот и повышали всхожесть с помощью лазеров и трактористов. Трактористы дуракавалянию рады не были: в Днестр на нерест пошёл лещ, началась заготовка, а ребятам учиться надо. Иван прямо заявил, что умотает на рыбалку, не успев получить диплом «лазерщика». «Пусть отругают, но зато буду с рыбой!» - говорит. И не только с рыбой, но и с деньгами, они ей вовсю торгуют. На базаре! «А рыбнадзор?» - спрашиваю. А они не сразу и поняли о чём речь – у них такого пугала нет! «А чем добываете?» «А чем кто может: кто сетями, кто бреднями». «А электричеством?» Они опять не сразу поняли о чём речь, а потом Иван припомнил, как какой-то его родич приспособился добывать леща электричеством: недалеко от Днестра шла линия электропередач и мужики, набросив провод на провода электропередачи, кидали его в реку. Улов, говорит, отменный. Ребята – герои, не каждый решиться забросить провод на линию электропередач! Я объяснил, что такое электросачок: у них глаза загорелись: «Вот бы нам!» Пообещал им схему прислать, да, каюсь, раздумал: пусть себе бросают провода в Днестр по-старинке, рыба живее будет! Конец этой истории печален: всё, что я делал, пошло насмарку. Перестройка угробила и завод, и первоклассную, нами созданную немалыми трудами, лабораторию. Такое не прощается! А память о Львове осталась: не только отвратительным приёмом приезжих «москалей», но и особенностью рыбалки на Днестре!