С тех пор, как мы с Ти покинули наше племя и поселились в пещере у водопада, я ощущал, что мы вторглись на территорию врага. На ночь я заваливал вход в пещеру камнями и расставлял верёвочные петли-самоловы, но чувство опасности не покидало меня и во сне. Того, кто подстерегал нас в джунглях днём и ночью, Ти называла Жёлтым глазом. Это был леопард, чью освежеванную шкуру я притащил сегодня в пещеру. Ти омывает мне рану на плече, оставленную его когтем. Она уже вставила в костяную иголку нить и сейчас нужно будет немного потерпеть. Я пообещал, что выдержу два стежка, Ти настаивает на четырех, чтобы рана не расползлась, как переспевший плод агавы. Известно, что даже смертельно раненный леопард уж если выпускает когти, то вправляет их только обагрёнными кровью врага. Но главное я жив! А его останки разносят в утробах всевозможные падалееды. Я забрал только шкуру и сердце. Нужно его съесть, чтобы стать таким же храбрым и сильным. Наше племя никогда не ело кошек, и я стараюсь не думать, каково оно на вкус, сердце леопарда. -Ой, больно, Ти! Она всунула иглу без предупреждения, и в глазах потемнело от резкой боли. -Терпи. Самое страшное уже позади. Лучше расскажи мне, как ты одолел Жёлтого глаза? -Мне повезло. Сама понимаешь, сила и ловкость здесь ни при чём. Будь я в десять раз сильней и проворней, уступил бы ему в открытом бою. Прыгнув на меня с дерева, он хрустнул веткой, и я резко повернулся на звук. К счастью, копьё я держал остриём вверх и мне оставалось только присесть и выставить его навстречу летящей смерти. И то, что древко сломалось в грудине, успев пропустить наконечник в сердце, тоже чистое везение. Можно сказать, что для леопарда это был несчастный случай. Ай-я-яй! Ты иголку точила? Кажется, ты рану не ушиваешь, а ещё больше раздираешь! -Всё!- Ти посыпала шов землёй и приложила смоченный слюной лист папоротника. Я засунул себе в рот большую охапку чудо-листьев. Их сок помог унять боль и расслабиться впервые за много дней. Руки всё ещё дрожат от пережитого страха и я, чтобы окончательно успокоиться, беру резец и подхожу к скале. Вечернее солнце оживило прежние мои рисунки, они запылали и начали двигаться. Вот моя первая охота на оленя, а вот кабан, загнанный мною в ловчую яму... Какие-то крапинки в камне так искрятся в лучах заката, что я вновь начинаю переживать волнение от нарисованных сцен из моей жизни. Женщина жарит на костре сердце и банановые лепёшки. -Ти, теперь я точно знаю, это Он помог мне сегодня выжить. Тот, кто день заменяет ночью, а голод изобилием. Знаешь, я в детстве думал, что темнеет из-за того, что люди и животные вдыхают за день весь воздух. И только встретив тебя, я узнал, что люди дышат и ночью. И ещё как дышат! А рассвет всё равно наступает. И ещё я понял, Он никого и никогда не наказывает. Я вырезаю на камне свою фигуру, вспоминая прошлые злоключения. Первый раз я чуть не погиб уже живя с Ти отшельнической жизнью. Невдалеке растёт дерево с большими и сладкими плодами. Я заметил как-то, что обезьяны не рвут эти плоды спелыми, а ждут, когда их мякоть вспенится и начнёт сочиться липкими струйками из-под кожуры. Эту перебродившую жижу они пьют, а некоторые с такой жадностью, что падают с дерева и ломают руки-ноги. Однажды отведал этих плодов и я. Спасла меня Ти, найдя спящим и закусанным почти до смерти рыжими муравьями. Похоже, они посчитали меня мёртвым и отщипывая маленькие кусочки, таскали мою плоть в муравейник. Придя в себя, я решил, что это Он наказал меня за то, что я уподобился глупым и невоздержанным обезьянам. -Что это у тебя торчит на рисунке? Ты полагаешь, что он у тебя такой длинный?- Ти отошла от костра и, обняв меня сзади, скользнула рукой под набедренную повязку. -Это копьё! Я держал его именно так. Я мягко отстранился. Мне хотелось до заката солнца насечь и фигуру леопарда. Второй раз я едва не погиб от своего же копья. Охотясь у реки, я заметил на мелководье силуэт большой, стоящей неподвижно рыбы. Копье моё было мокрым от прежней неудачной попытки поразить пеликана, сидящего на воде. Я слышал раньше, что есть такие рыбы, чьи души проходят по оружию, поразившему их, и убивают обидчика. Но души могут двигаться только по воде, и поэтому оружие должно быть мокрым. Я вонзил копьё в широкую голову рыбы и тотчас в моих глазах заплясали разноцветные огоньки. Я не мог отбросить копье, руки будто приклеились смолой, рыба вот-вот должна была завладеть моим телом и забрать меня в воды реки. Собрав последние силы, я прыгнул назад, спиной на острые камни. Часть рыбы всё же проникла в меня, так как тело моё ещё долго тряслось и испускало синие искры Потом Ти сушила на солнце её мясо, варила похлёбку. А я так и не прикоснулся к рыбе ни в каком виде… Тогда я тоже был уверен, что Он наказал меня за невнимание к советам мудрых и опытных соплеменников. Но сегодня всё было по-другому. Летящее напружиненное тело, с устремлёнными ко мне когтистыми лапами, было обречено упасть на землю мягкой, податливой шкурой. За мгновение я знал, что так и произойдет. Потому, что Создатель никого и никогда не наказывает! Лишь наши страхи, суеверия и невежество могут лишить нас Его помощи, так как затмевают своей копотью бесконечно щедрые и ласковые лучи Божественной любви… Я посмотрел на коготь, болтающийся у меня на груди, и сорвал его. -Знаешь, Ти, я никогда не пробовал кошек, не стоит и начинать. Выкинь сердце или, если хочешь, съешь его сама. -У нас полно вяленой свинины! Ти подхватила палку с нанизанным обжаренным сердцем и вышла из пещеры. Её долго не было, и когда она вернулась, солнце уже спряталось в ветвях густого, наполняющегося ночными звуками леса. Я жевал лепёшку и ждал её возвращения, лёжа на шкуре. Ти заклеила рану свежим листом папоротника и прижалась к моей груди. Сегодня я не заваливаю вход камнями и не расставляю ловушки. Мы любим друг друга на шкуре, пахнущей дикими травами и женским молоком. Мы счастливы. И пусть где-то там, в прошлой жизни, муж Ти, бывший таможенник, сидит за афёры с поставками краденых машин, моя жена бегает по судам, пытаясь доказать факт моей смерти, чтобы вступить в наследование риэлтерской фирмой и кучей особняков и квартир. Мы глубоко и часто дышим, насладившись друг другом и смотрим в проём открытой для всего мира двери…