Кабинет. Дзержинского портрет. За столом седеющий майор. На столе полпачки сигарет. И ещё не начат разговор. Приглашён по поводу стихов, что своим коллегам прочитал. Уяснил из разных полуслов: кто-то из своих же настучал. Нацепил на новенький пиджак я шахтёрский орден – свой презент: мол смотрите, не такой дурак Нюренберг, и он не диссидент. И с собою взял черновики мной прочитанных стихов друзьям, мол могу прочесть я, чуваки, это же и без боязни вам. Но, а всё же, честно я скажу, пробирает внутренний мандраж. На майоров в складках лоб гляжу, думая: «Возьмёт на абордаж, и начнёт меня сейчас трясти, стряпать несуразный протокол, что стихами начал я плести заговор под Партии престол». Я ищу в себе какой-то грех, напрягаюсь из последних сил. А майор, бумаги посмотрев, почитать стихи мне предложил: «Те, что вы читали для коллег. Я ведь тоже в шахте начинал. Там я проработал восемь лет. Юридический заочно я кончал». «Ну, а я ВЗЭИ, заочник тож, значит, чем-то судьбами близки. И поверьте в то, что это – ложь, всё в доносе про мои стихи. Почитайте! – мне не по себе здесь читать. Листки те вам даю. О шахтёрской жизни и судьбе в нашем Криворожском здесь краю». Взял листки, глазами пробежал, стал внимательнее он читать. Что-то полушёпотом сказал, что, конкретно я не мог понять. А потом молчание, и вслух несколько сильнейших матюгов. «Прочитал – перехватило дух у меня от этих вот стихов» Через это всё и я прошёл. Я найду, поверьте, стукача. Где антисоветчину нашёл? Он себе бы поискал врача! Только это всё не для газет. И хотя здесь и любовь и боль, светлого, по-правде, тоже нет. Жизнь шахтёров – это вечный бой. Но ведь это так! И вы честны, и гражданственны в своих стихах. Патриотом в строчках вы видны, а не утопающим в грехах. И прошу вас мне их подарить, прочитаю давнишним друзьям. Встречусь, есть о чём поговорить, вместе все «спасибо!» скажем вам» Вот и всё. Закончен мой визит, тот, что был четыре дня назад. Незнаком ещё мне паразит, что «накапал» в Орган на меня. Пусть его! Сочту за эпизод. Сколько их я встречу на пути! На столе передо мною КЗОТ, в нём ни строчки, как себя вести в ситуации, подобной той, я через которую прошёл. Жизнь, бываешь ты порой крутой! Но и я ведь не китайский шёлк. 1963 год