Я в шесть утра обычно на наряде даю заданья на рабочий день. А нынче праздник, так чего же ради вставать так рано? Да к тому же лень. Со мной ещё такого не бывало – элементарно не хочу вставать, а кутаюсь по-детски в одеяло, как будто мне сейчас на всё плевать, – на Первомайский митинг, на начальство, с которым надо будет снова пить за то, что мне вчера значок вручали, желая «долго в авангарде быть». С тоскою вспомнил я вчерашний вечер: нарядный зал и праздничный настрой, улыбки и торжественные речи, а после пьянки – в сквере мордобой. Затеял кто-то из не награждённых – милиция виновников найдёт. Но сколько их, вниманьем обойдённых, кто с камнем и ножом за пазухою ждёт за поворотом, за углом, в подъезде, где в сумерках бандита не видать. И не удастся на партийном съезде в народе нашем это обуздать. Насколько я увереннее в шахте в поступках окружающих людей. Здесь при беде ведут себя не шатко, не встретишь в будни каверзных затей. Здесь пустословие не очень чтится, хоть байки любят, любят пошутить. На митинге ж водичка будет литься, и лозунгами будут говорить. Но как не хочется, вставать-то надо. Жена на кухне ждёт меня давно. С деревьев, полувысохших, рулады певучих птиц врываются в окно. И солнце первомайское искрится, и мне слова как будто бы слышны: «Пусть будет также, и, как говорится , лишь только, чтобы не было войны». 1967 г.