Cын Архегона, как мудрый и добрый товарищ, Принял Геракла тепло, дав полезный совет: «Юноша, горе твоё хуже войн и пожарищ! Должен покинуть ты место несчастий и бед! Делом геройским отмыть нужно душу от скверны, Тяжесть сердечную лучше отдать паре рук, Переживанья для слабых людей характерны, В подвигах только очистишься полностью, друг!» Феспий продолжил Гераклу читать наставленье: «Стало известно, Алкид, мне о деле таком – В Йолке, в Фессалии, друг мой, сейчас оживленье, Вот куда надо тебе поспешить прямиком! Царский племянник Ясон плыть желает в Колхиду, Чтобы в Элладу вернуть Золотое руно. В этом походе изменишь свою ты планиду, В ратном труде смоешь, воин, позора пятно!» Внял его слову атлет и отправился к морю, В Фивах оставив налаженный быт и жену, Не возвращаться старался он памятью к горю, Думал: «В походе морском искуплю я вину!» Через неделю Геракл повстречался с Ясоном, Долго меж ними, могучими, шёл диалог: «Много внимания я уделяю персонам – Делать хоть что-то обязан здесь каждый, как бог! На корабле ты услышишь глас чудный Орфея, Думаю, помнишь, кем был его брат-кифаред! Я пригласил Мелеагра, Лаэрта, Тезея, Будет в походе Ифит, сын Эврита, Адмет. Брат твой Ификл здесь, ещё пригласил Теламона, И молодые пойдут – Гилас и Филоктет!» Долго ещё речь текла о команде Ясона, Вождь начинал завоёвывать авторитет. «Арго» построили в очень короткие сроки – Этот поход оказался по нраву богам, Были возможности мастера Арга широки – Путь предстояло проделать к далёким брегам. Из пелионской сосны – корабля основанье, А на «носу» – брус священного дуба «додон» И «голова» там царицы богов в знак признанья, А по бортам его – очи. Корабль, как дракон! Мачта высокая в центре и вёсел полсотни, Пифосы полны воды, и еда для гребцов, «Арго» к походу готов, установлены сходни, И началась по приказу посадка бойцов. Парус холщовый наполнился ветром попутным, Шли на корабль Полидевк, Мелеагр, Калаид… И поменяв на морской свой удел сухопутный Смело поднялся с огромным веслом и Алкид. Слева по борту уселся воитель могучий, Был слишком сильным его неумелый гребок, Судно летело по морю быстрей грозной тучи, Кормчий заметил, что «Арго» свигается вбок. С левого борта гребцы пересели на правый, Но оставляя Геракла грести одного, Не находил умный Тифий над судном управы, Силу воителя принял он за баловство. Опытный кормчий не видел подобного чуда – Юный Геракл заменил два десятка гребцов! Крепкое тело его – твёрдых мускулов груда, Руки атлета мощней сильных ног жеребцов!.. В несколько дней их галера достигла Босфора, Но возмутился успехом таким Посейдон – Сильную бурю нагнал он, желая раздора, Быстрый корабль отогнал прямо к Лемносу он! Больше трёх дней пировали на нём аргонавты, Островитянки давно не видали мужчин. «О, как обманчивы эти дворцы и ландшафты! Надо на «Арго» скорей собирать дурачин! Женщинам главное – тело мужчин и защита, А молодым морякам – это страсть и вино! Словно забыли «вояки», что ждёт их Колхида, Где затерялось в горах Золотое руно!» И, рассудив, как подумал бы сам предводитель, Вспыльчивый воин внезапно сошёл с корабля, Силой загнал всю команду на судно воитель: «Подвига ждёт от ахейцев родная земля! Вы из-за женщин готовы расстаться с Элладой, Разум залили на острове сладким вином! Вы перед кем, расскажите, блистали бравадой, Там находясь в состоянье безумно-хмельном? Так вы забудете все боевые ремёсла, Если пристроите головы к женской груди! Быстро садитесь, «герои ночные» за вёсла, Подвигов много великих нас ждёт впереди!» Парус расправлен и ветром попутным подхвачен, Чаще и глубже обычного стали гребки, С гордостью воин взирал, что манёвр был удачен – Лихо корабль обгонял волн больших гребешки. К вечеру «Арго» «влетел» в Геллеспонт крупной птицей, Против течения парусник шёл тяжело, Словно покинутым стал он вниманьем царицы Геры великой, и воин налёг на весло. Тёмная ночь надвигалась на море с востока, Справа по борту галеры вдруг город возник – На полуострове этом стоял одиноко. Тифий воскликнул от радости: «Это Кизик!» Быстро причалив к нему, люди бросились в город – Пир обещала «проксения» — добрый Закон, Только Гераклом был с лёгкостью голод поборот, И на галере остался за стражника он. Тихо в ночи, с моря веет приятной прохладой, Бьётся у брега чужого о камни волна. Эта стоянка для воина стала отрадой, Только мешает душе за убитых вина… Но в глубине дивной ночи рождалась тревога. Гиласа воин послал за людьми во дворец: «Быстро зови на корабль всех, беда у порога – Судно Борей разобьёт, надо в море, юнец!» Мигом собралась на «Арго» команда Ясона – С прошлой стоянки болели ещё синяки. Хлопнули вёсла о воду, как хвост у дракона, Вскоре воители были от скал далеки. И, обогнув полуостров, шёл «Арго» к Босфору, Где предстояло познать людям страх Симплегад. Буря сильнейшая виделась воина взору, Дождь вдруг обрушился, словно вошли в водопад. Ветром могучим сносило галеру к Кизику Быстро, но только с восточной уже стороны, Грозный Борей не внимал ни мольбе и ни крику – Парусник гнал он неистово на валуны. Бросила якорь команда у тёмного брега, Намереваясь укрыться под сенью дерев Иль попроситься в Кизик для простого ночлега, И переждать эту бурю, волненье презрев. Вдруг полетели в них сверху и копья, и стрелы, На берегу завязался отчаянный бой: «Вы, иноземцы, проникли в чужие пределы!» – Громко звучало с утёса сквозь шум грозовой. Воины бились жестоко почти до рассвета, Но осветил битву Гелиос первым лучом – Ахнули все, что Кизика-царя песня спета – Грозный Ясон заколол его острым мечом. В трауре все – и пришельцы и люди Кизика – Только вчера расставались друзьями они, Схватка меж ними смотрелась теперь уже дико, Но хоронить надо всех после этой «грызни»! Воины вместе свершили обряд погребенья, Парус на «Арго» был поднят, а вёсла в воде, Вскоре остался «кровавый» Кизик в отдаленье, Ветер с востока напомнил опять о дожде. Виден Босфор вдалеке, нагоняются тучи, А предводитель кричит всем: «Гребите скорей!» Сел за большое весло и воитель могучий, Но оказался сильнее его бог морей. Волны поднялись, как дюны Ливийской пустыни, Навзничь попадали все молодые гребцы, Вёсла сгибались у сильных, как стебли полыни, До Симплегад захотели дойти храбрецы. Двое гребцов продолжали работу в итоге: Юный царевич Ясон и могучий Алкид, Сил нерастраченных было полно в полубоге, И потому на упавших атлет был сердит! Руки Ясона слабели от трудной работы, Кровь от мозолей текла ручейком по веслу, Были видны по брегам уже тёмные гроты: «Вон он, пролив! Можешь «Арго» воздать всю хвалу!» Но не ответил Ясон – он лежал без сознанья, Дальше грести продолжал воин только один, Силы отдал он веслу, участилось дыханье, Двое в работе – Алкид и руля «господин». Грёб ещё долго Геракл против ветра с теченьем, Опытный Тифий крутился с рулём, как пчела, Ловко удерживал он корабля направленье… Воин внезапно остался с обломком весла! «Знать, воспротивились боги успешной дороге, Я бы убрал символ Геры – преграда она! Нам бы отсюда сейчас унести быстро ноги – На горизонте уж новая буря видна! Надо людей поднимать и грести быстро к брегу, Судно спасать и ахейскую славу с руном, Долго валяться негоже на палубе греку. Эй, поднимайтесь, довольно насытились сном!» Медленно сели за вёсла гребцы молодые, Молнией Зевса сверкнули Геракла глаза: «Что вы гребёте так слабо, как старцы седые, Вам не понятно, что скоро начнётся гроза?» Парусник быстро помчался к Мизийской лощине, Сходу галера скользнула на белый песок, Много дерев низкорослых виднелось в долине, А на холме каменистом рос хвойный лесок. «Я ухожу за веслом! – молвил воин фиванский. Это недолго, вон лес небольшой на холме, Сосны отчётливо вижу, и много гигантских, Надо огромным веслом мне грести на корме!» К лесу пошёл он, а следом друг Гилас с кувшином – Всем на галере хотелось холодной воды. Шёл, рассуждая, воитель к холмистым вершинам: «Не миновать нам в дальнейшей дороге беды! Слабые воины в Йолке собрались, к несчастью, Что тут поделать Ясону, других не дано! Он обладает на судне достаточной властью, Чтоб привезти на великую землю руно!» Бодро направился воин к сосне-исполину, Вытащил с корнем её и принёс ствол к воде, Видели люди, что бросил его, как тростину, Молча он сел у костра, приступая к еде. «Гиласа нет, ты не видел его за холмами? Он уходил за водой!» – молвил тихо Ясон. «Скоро стемнеет, заблудится меж деревами. Надо искать!» – объявил своим воинам он. Первым поднялся Геракл и за ним ещё двое. В лес небольшой углубились, крича на ходу. Чаща густою была, плохо видно сквозь хвою, К омуту вышли они, чуя сердцем беду! На берегу каменистом под хвойным покровом Меж невысоких пологих холмистых вершин, Словно под куполом ярко-зелёным шатровым, Был обнаружен друзьями с галеры кувшин. «Быстро идите по берегу вниз по теченью! Омута этого дно я проверю без вас! Надо конец положить этим всем злоключеньям! Ночью приду!» – прогремел по окрестностям бас. Сел от досады воитель на камень в сомненье: «Кажется мне в этом омуте Гилас на дне, Надо бы тело достать и предать погребенью…» Воина мысли прервал странный звук в вышине. Вдруг появился у камня высокий мужчина. Молод и глаз голубых идеальный разрез: «Я прилетел сообщить, что другая судьбина Ждёт впереди тебя, брат – так желает Зевес! Я – вездесущий Гермес, и по крови мы братья, Тучегонитель – наш общий с тобою отец! Гера, царица богов на тебя шлёт проклятья, Знай, что сегодня закончен поход твой, боец! Гиласа юного нимфы сманили речные, Ты не кручинься о нём, вся печаль впереди! В Дельфы иди, к Аполлону, в мгновенья ночные – Здесь на заре разразятся с грозою дожди!» Утром галера ушла без Геракла к проливу, В это же время его встретил Мизии царь, Воин на память о Лике взял ветку оливы И зашагал по пустынной земле, как дикарь… В Дельфах был встречен он богом наук и искусства, Где попросил очищенья от смертных грехов, Им совершённых в минуты случайного буйства, Знать он хотел направленье дальнейших шагов… Мужа внимательно выслушал бог Лучезарный, Тут же признал невиновным в убийстве его: «Во искупленье безумства от Геры коварной, Подвиги должен свершить – их двенадцать всего! Долгое тяжкое рабство тебя ждёт в Микенах, Трус управлять станет жизнью великой твоей, Помни, что кровь Громовержца течёт в твоих венах, Выполнишь всё, что тебе повелит Эврисфей!»