В Константине Родзевиче кровь текла шляхетская, буйная – польская. И с ним, единственным в жизни, смогла Марина изведать телесные удовольствия. Поэтому память о нём навсегда застыла в сердце жгучею болью. И можно ль глумиться нам, господа, над познанной телом любовью?! Поэта может разрушить быт и общее непонимание. Но быт не убьёт в нём потребность любить и связанное с ним желание обычных, плотских, земных ощущений, дающих и телу возможность творчества. От полноты вот таких мгновений душа поэта готова для зодчества. И строит без устали чудные строки, где в апогее и мысли, и чувства. И мне наплевать, в чём и в ком истоки меня взволновавшего чуда-искусства. * Написано после прочтения послесловия Ирмы Кудровой «О страностях любви М.Цветаевой» в книге М. Цветае- вой «Повесть о Сонечке»; Санкт-Петербург, изд. «Аз- бука», 2000 г.