«Я так давно родился, Что слышу иногда…» Арсений Тарковский Я помню зеркало и полочку в прихожей Стыл полумрак в оковах чёрной рамы. Прильнёшь к стеклу, смущенным ликом срама, - Столкнёшься с кем-то на себя похожим. Я виделся себе созданьем грустным, С по-детски пухлыми, ревнивыми губами, И опрометью мчался прочь, на кухню, Пугая взрослых шалыми глазами. Вздыхал отец и ставил штоф на полку. Глотала суп, скрывая чувства мама, Лишь бабушка без страха Нараямы, Предвосхищала: «Ох, не будет толку!» Я не боялся пыльных отражений. Хотел сознаться, да никто бы не поверил, Что в зеркала я мог входить, как в двери, Но не решался: вдруг смешаюсь с тенью. Шагну, и не почую перемены: Диван, шпалеры, даже репродуктор, - Все то же, там же. Вдруг - хочу вернуться, Но ощущаю лбом горячим стену. Прозрачный лёд, как сталь, непроницаем. За ним - отец и бабушка, и мама, Случись беда вдруг, и - какая драма! - Ни чем отсюда я не смог помочь бы. А за окном терзало тучи в клочья. Шёл снег, скрывал леса, поля, болота, Глушил проклятия и стоны с эшафотов. Ни кто и ни кому не смел помочь там Гнусавый ветер выл, терзал ворота. Густела тьма, зеркальной плёнкой окна кроя, Сжималось сердце от тоски и воя. Я хлюпал, вопрошая старших: «Кто там?» Вздыхал отец и ставил штоф на полку. Глотая суп, скрывала чувства мама, Лишь бабушка, косясь на блики в рамах, Шептала глухо: «Это волки, мальчик, волки…»