Перейти к основному содержанию
Сможете ли вы узнать вечер?
На землю мрак ползет как вор, Блуднице тщится приобщиться. Глянь: пляшет пьяный эгрегор Над старым хостелом-столицей. Шипит разгневанно шоссе Под пролетающими мимо. На горизонта полосе Сгорает день неумолимо. Здесь так легко и трудно так! Перебираю километры: Ты где, любимая? Ты как? В ответ летит: да так, да где-то... Подводит ночь свою черту Под неминуемое завтра. Звезд леденцы у ней во рту Не тают, как осколки правды.
Две последних строки - истинное чудо! На горизонта полосе Сгорает день неумолимо. (вот "горизонта полосе" - как-то слабо. Только сам чёй-нибудь подумай - авторская правка всегда точнее)
Замечательно то, что этот стишь так требует вчитываться в него, что я не удержался и вчитывался, и вчитывался. Сначала, действительно, полоса горизонта показалась каким-то препятствием, но. На самом деле - это то, что объединяет дорогу и надежду мчащегося по ней. "Блуднице тщится приобщиться" напомнили раннего Давила Самойлова "плотники о плаху притупили топоры..." Я имею в виду то, что автор имеет необъятную перспективу для совершенствования своего, не побоюсь этого слова мастерства. Впрочем, и чё это я так разболтался?
Осень. Воскресенье. Вечер. Так луною проплывал день седьмой в неделе, Разбежались по подъездам, улицы редели… Припозднившийся прохожий брюки все заляпал, Так торопится..., мелькает раритетом шляпа. ... Понравился стих)