Посёлок вписывался в пейзаж неброско. В профиле горизонта сомкнулись сосны. Ветров кураж ерошил кроны, игриво, с понтом. Над лесом, над выхлопами белья, над хриплой стаей стрижей трескучих, над мздой стоического жилья, легко, но грозно сгущались тучи. В полнеба, шайкой шальных бродяг и сонмом ангелов громокрылых стелились вестниками дождя, кружились низко, протяжно, стыло. Старик, как истинный мореход, застыл у двери, прося погоды. Точило: "Осень опять, ну вот..." Нет, дождь не страшен, но годы, годы... Корабль резко убавил ход. Сливаясь с теменью, листьев море играло. Запах лесных болот вливал в пространство крутую горечь. Старуха, истуя и спеша, не в силах справиться с простынями, вдруг укорила, - Помочь нельзя? Стоишь, как пень тут. Ну что ты, старый? Старик повинно взметнул глаза, схватил в охапку оснастку спален. И первая капелька, как слеза, стекла по коже, стужа и жаля.