Нечесанный сроду кобель с непонятным окрасом, в тени у ограды, от шумной дороги в сторонке разлегся,шельмец, от жары помутившимся глазом кося в направлении статной блондинки-болонки. И думал,уверен,башкой полусонно мотая (ну,так,чтоб к себе не привлечь благородного гнева): "Какая красивая шерсть...А осанка какая!! А в венах-то кровь голубая,поди...Королева! Едрить,приключилась со мной неприятная штука: вот так вот влюбиться!В кого!И в такие-то годы! Оно и понятно,конечно,ведь, все-таки, сука. Хотя,хоть и сука,но,все-таки,редкой породы... Сейчас подниму неспеша сухощавые мощи и к ней подкачу по давно отработанной схеме, и вид отмороженный приняв,да с мордой попроще, облаю кого-то при ней,как всегда,не по теме. А я ведь еще хоть-куда.И плевать мне на годы! А,вдруг,поглядев на меня,отвернется без звука? Она,хоть и сука,но,все-таки,редкой породы. Хотя,хоть и редкой породы,но,все-таки,сука..." Хозяйка бульварное чтиво на лавке листала, мужчин провожая надменно приподнятой бровью, а в них бунтовать начинало мужское начало, вливаясь в сосуд детородного органа кровью. Хозяйка,болонке под стать,натуралка-блондинка; высокая грудь,декольте и изящные ноги... Какой романтический профиль: не дама-картинка! Не зря смертных женщин любили бессмертные боги! "А что мужики? Похотливое грязное племя! Как есть,кобели,как и тот,что лежит у ограды: глаза в декольте,разговор,как всегда,не по теме... И всем, до единого, лишь одного-то и надо!" Хозяйка, с досадой закрыв надоевшее чтиво, от взглядов,что с каждой минутою были наглее, по женской привычке,бретельку поправив игриво, с болонкою в масть удалилась по тихой аллее. Полдня у ограды в тени провалявшись впустую, изведав на шкуре своей,что такое "динамо", неспешно побрел,волоча свою жизнь холостую, наш пес невезучий,сродни воздыхателям дамы. К чему весь сюжет? А к тому,что,увы,через годы, мы мыслим,как этот кобель,и терзаемся в муках: "Она,хоть и сука,но,все-таки,редкой породы... Она,хоть и редкой породы,но,все-таки,сука..."