С утра я жарюсь на жаровне, ругая прихоть октября стать для народа преисподней. Но все мои старанья зря. Его премудрые причуды в жаре июлю подражать меня достали, но покуда ещё я пробую дышать, как рыба, ртом, порой и носом. И на себя хоть не смотри! А небо кто-то купоросом с утра обделал изнутри. И хоть божественно красиво, по телу бродит злости дрожь. Лишь радио, – ему спасибо, – на завтра обещает дождь. Сменю я в радости на дактиль четырёхстопный скучный ямб. И в этом, мной любимом такте я вспомню тех далёких дам, кто, не давая быть мне в скуке, в дожди делились теплотой, но и, конечно свои руки из той поры, из золотой. … Затронул эту тему – сразу пропала злость и на жару, встал, словно лошадь по приказу, услышав от возницы: «Тпру!» Ох, эта тема, эта тема!… Хоть стар, а трогает меня. И я чешу блаженно темя, забыв, что в теле нет огня. Но жар октябрьской погоды не основание мечте. Эх, где вы, молодые годы?! Вопрос извечный в пустоте.