Были мы, пацаны, робин-гудами, чуть попозже мы стали котовскими. А потом воевали с иудами, то есть с разнообразными троцкими, с ненавистными нами троцкистами, – говорили так старшие в школе, – и в учебниках рвали страницы мы, где врагам все глаза прокололи. Почему? Разве кто-то об этом спрашивал?! Папу нашего арестовали… Нам сказали поздней, что вынашивал он убийство товарища Сталина. Не смешно ль? – на чулочной фабрике! Но туда вождь и не собирался! Оказалось, что вешал фонарики папа к празднику и вдруг сорвался. И портрет зацепил. «Преднамеренно!» – маме точно вот так и сказали. И теперь он на должности мерина на каком-то большущем канале. Беломором он, что ль, называется Говорят, что, кто были врагами, землю там выгребают руками. Хоть в работе они надрываются, но в нормальных людей превращаются. Правда, многие не возвращаются… А по радио только реляции о победах советского строя и о том, что советские нации ежедневно рождают героев. То челюскинцев, то папанинцев, то стахановых, то виноградовых. У тюремных ворот, словно странницы, в то же время стояли ахматовы. Был я в детстве ужасно наивным. Это в старости нынче зверею, когда левые, – слушать противно! – просят к Сталину быть подобрее. Кто-то скажет; «Об этом довольно! Надоело!» Но мы-то ведь живы! И сидит это в нас. Хоть и больно, напрягаем мы памяти жилы.