Ночь распадается на множество кусков, и заполняет их своя эпоха. В одну войти с улыбкою готов, в другую не ввести себя без вздоха, а в третью – хоть от ужаса кричи, в четвёртой просто рад расположиться. Потом смешаются эпохи все в ночи, и в голове сумбурное творится. Проснёшься, сядешь молча на постель, зажмёшь ладонями покрепче уши, и, в сне своём рождённый, бурный сель уже сознательно начнёшь ты слушать. А в нём лишь всё моё отражено, что с детства и до старости копилось, и, в памяти осевшее, оно вот этим селем для меня явилось. Сегодня. Завтра явится опять. Да и вчера такое же случилось. И заставляет в строчках отражать, чтоб ничего не стёрлось, не забылось. А для чего кому-то это знать? – у каждого из них свои виденья. И, зная это, всё-таки писать продолжу я свои стихотворенья.