посвящается всем истопникам крайнего севера Люблю зимой киркою помахать, Откалывая ею мёрзлый уголь, Когда всю ночь под «минус сорок пять» И на полтонны тачка катит туго. Люблю, когда привозят концентрат, Кой не горит, а дразнит понемногу, Да так, что в час до тысячи лопат По двум печам рассеиваю строго. Люблю, когда какой-нибудь эксцесс… А рядом только глупая собака Да семь котлов запущенных в процесс, В которых десять тонн золы и шлака. Люблю всю ночь гонять по цеху крыс, Кормя их на убой вкуснейшим ядом, Чтоб не уснуть и чтоб меня не сгрыз Главарь-пасюк, что кружит где-то рядом. Ещё люблю я в боров залезать, И задыхаться в соске над золою, И ту золу оттуда извлекать На сквозняке с гудящею трубою. Люблю, когда зарплаты не дают, Но семь журналов стопкой – к заполненью… Внушили нам, что наш бесплатный труд Совсем ещё не повод к увольненью. И не беда, что уголь на-гора Лежит без дела где-то на Урале… С кайлом в руках, в морозные ветра На прикотельной мы наковыряли Его пять тонн с землёй напополам Прошедшей ночью… Сдохли, но дожали, - Да так, что водка вечером не шла И нервно руки в слабости дрожали. Люблю домой с больною головой И жутким кашлем утречком являться, А после душа, в спальню, на покой Во тьме по стенке тупо пробираться, Чтоб не спугнуть британского кота, Что, как сова, не доверяет свету… Люблю стоять и греться у котла Сжигая в топке фантик от конфеты… Привило мне правительство геном Любви к тому, что тупо и нелепо. И я с любовью думаю о том, Не видя жизнь вне этого вертепа. Ещё чуть-чуть и буду я любить Не жизнь, а смерть, сводя себя в могилу… Ну, а пока, мне б смену оттопить И до утра с лопатою не сгинуть…