Почтовый ящик пуст… который год… Истлевший гроб в холодном чреве склепа… пристанище фантомов старых писем в тисках ступеней, сквозняков и стен. Ну, кто бы ожидал такой исход: значение утративший, нелепый, от варвара подъездного зависим в менгир этажки врезанный дольмен. Как жаль, не разработали лекарств, противоядий, техник и обрядов способных излечить от ностальгии, изгнать и прах предать семи ветрам. Ну, что же, леди… разыграем фарс… Не майтесь, коль пришли, садитесь рядом: есть новый претендент на роль мессии, краеугольный камень в новый храм. Стол письменный исполнит роль креста, попав в тональность глянцевого века, безмолвный, терпеливый, равнодушный - с крестом Христа одна родня, хоть плачь. Он примет плоть бумажного листа, распяв как тело богочеловека, а приговор исполню я – послушный судьбе – душеприказчице палач. Колоть копьём – не модно и старо, в наш век должно быть кое-что покруче… Сойдут по трапу сны с фрегата ночи на рейде в нашем маленьком порту – я уколю, как бога под ребро, чернильным жалом шариковой ручки распятый лист, и мелкий беглый почерк в якудзу превратит своим тату. Я сброшу недосказанность – ярмо… И, сокрушаясь словом виноватым, раскрою жизнь свою, как эпос древний, пока могу писать… покуда жив. Отправить покаянное письмо? Вернётся ведь, не сыщет адресата. Как Ваня Жуков… «деду на деревню»… пишу письмо… в свой собственный архив…