( из книги "ДЕТИ ЯНУСА") Едем в Сан- Джиминьано, симпатичный тосканский городок. Дорога опять идет в гору. Петляет. На склонах холмов виноградники. Сок их лозы превращают в “Верначча ди Сан- Джиминьано”- одно из самых изысканных итальянских белых вин. Вид окрестностей пробирает. Останавливаемся.Идем вдоль виноградных шпалер, поднимаемся наверх. Какая радость- бродить по тосканским холмам! Стоим мы на вершине — и двигаться не хочется, и ощущение странное, противоречивое: то ли ты слился с воздухом, то ли прирос к земле. Перед нами, словно на ладони, на вершине противоположенного холма выситься своими башнями Сан- Джиминьано, как его называют, многобашенный город. В средние века эти башни как символ могущества и магнатсва возводили рядом со своими домами переселившиеся в город крупные землевладельцы. Основанный в VI веке до н.э. этрусками и названный ими в честь богалесов Велатри, впоследствии город перешел к римлянам, которые латинизировали его название — именем Сильвия.Сан-Джиминьано он стал в VI веке, когда одноименный святой епископ Модены, спас город от варварского неистовства готов. В 1300 году Данте Алигьери набирал здесь сторонников в тосканскую лигу гвельфов. Благодаря своей близости к одному из основных торговых путей Европы, до первой половины XIV века город жил в безудержной роскоши. По его улицам прогуливались увешанные драгоценными камнями и золотом дамы, волоча за собой шлейфы платьев из дорогих тканей, достигавшие нередко более трех метров длины. Это затрудняло передвижение по городу, и, в конце концов, местная коммуна была вынуждена ввести ограничения на щегольство: отныне длина шлейфа не должна была превышать 1м.70 см. и во время прогулок он должен был закидываться на руку. Но со временем на смену роскоши пришло ненасытное ростовщичество, политическое спокойствие сменилось междоусобными войнами, которые косили население не меньше, чем навалившаяся вдобавок чума. Последнее яркое историческое событие произошло в Сан-Джиминьано в 1507 году: тогда, убедив жителей, что, вопреки традиции, необходимо отказаться от услуг наемников, Никколо Макиавелли учредил здесь первое в истории Апеннинского полуострова городское ополчение – милицию. Мечтатель, Макиавелли наивно верил, что таким способом можно сделать страну непобедимой… Но Италия устроена так, что искренне желающий ее единства может прослыть на весь мир отпетым циником. Не верит она в добрые побуждения, старается углядеть в них подвох, изворотливость ума, холодный расчет. Всегда, когда слышишь ставшее всемирным штампом словосочетание «Макиавеллиева хитрость», думаешь: разве мог быть циником тот, кто открыто писал: «Если бы князья христианской республики сохраняли религию в соответствии с предписаниями, установленными ее основателем, то христианские государства и республики были бы гораздо целостнее и намного счастливее, чем они оказались в наше время. И если теперь кажется, что весь мир обабился, а небо разоружилось, то причина этому, несомненно, подлая трусость тех, кто истолковал нашу религию, имея в виду праздность, а не доблесть. Если бы они приняли во внимание то, что религия наша допускает прославление и защиту отечества, то увидели бы, что она требует от нас, чтобы мы любили и почитали родину и готовили себя к тому, чтобы быть способными встать на ее защиту.»? Мы гуляем по городку. Узкие улочки. Башни, которых в XIII веке здесь было 72. Площади. Храмы. Соборы. Церкви. Запутавшиеся в камнях эпохи. Обменные пункты. Туристы. Фотоаппараты. Видеокамеры. Вундербард! Бьютефулл! Сэ бель! И вот уникальное место: музей пыток. У входа, на улице, — рыцарь в доспехах. В холле — очередь. В кассе- непомерно дорогие билеты. В путеводителе: “Орудие пыток — всегда более изощренно, нежели может показаться на первый взгляд…” Вереница залов, экспонаты которых вполне объединяют слова царя Давида: “… только бы не впасть мне в руки человеческие”. Утыканные шипами разного диаметра инквизиторские кресла. Станки для растягивания человека. “Нюренбергская дева”- стоячий деревянный футляр, напичканный всевозможными остриями.“Зубочистки святой Терезы”. “Колыбель Иуды”- деревянная пирамида, вершина которой предназначена для ануса или вагины подвешенного человека. Камера для замуровывания. Гильотины. Дыбы.Колеса. Колья. Пальцедробилки. Ошейники. Хлысты. Щипцы. Ножи.Топоры. Крючья. Багры. Воронки. И музыка. Рвущаяся к небу музыка: католические хоралы. “Я знаю,- писал о католичестве в своем знаменитом философическом письме Чаадаев,- вместо того, чтобы восхищаться этим дивным порывом человеческой природы к возможному для нее совершенству, в нем видели только фанатизм и суеверие; но что бы ни говорили о нем, судите сами, какой глубокий след в характере этих народов(европейских прим.авт.) должно было оставить такое социальное развитие, всецело вытекающее из одного чувства, безразлично — в добре и во зле. Пусть поверхностная философия вопиет, сколько хочет, по поводу религиозных войн и костров, зажженных нетерпимостью,- мы можем только завидовать доле народов, создавших себе в борьбе мнений, в кровавых битвах за дело истины, целый мир идей которого мы даже представить себе не можем, не говоря уже о том, чтобы перенестись в него телом и душой, как у нас об этом мечтают.” В музейном каталоге -список стран, где пытки применяются и поныне. Среди них, словно для успокоения Чаадаева, — СССР: “ При помощи наркотических препаратов, содержанием в психиатрических больницах жертву заставляют поверить в правоту ее палача. Это так называемая “техника убеждения”, в основе которой лежит теория Павлова об условных рефлексах: поочередное введение в организм обвиняемого снотворных и стимуляторов создает столь сильное конфузионное состояние психики, что обвиняемый начинает идентифицировать себя со своим инквизитором.” “ Не так опасны те, кто убивает плоть, как те, что убивают душу.”