Из трав чертополоха и дурмана Глядит с прищуром банька в два окна. В свой жаркий мир готова без обмана Впустить уставших путников она. Продымлена, по чёрному топившись, Прожарена до трещин и смолы… И видно нам, как ''рёбра'' её дышат И босых ног ждут тёплые полы. Просела крыша: сыпется трухою… И печь – одно название, что печь… Но хочется набить её ольхою, Взять бересты и, старую, разжечь. Уж минул век, а всё ещё на службе Горячих душ изнывших от невзгод Старушка-банька; Знает, как нам нужен Ядрёный пар прожаренных суббот. Седая древность в бане той витает: В густой, смолисто дымной темноте. Здесь жара дух-трудяга обитает… Не веришь? Глянь – огонь в печи зардел… В глазок окошка, чуть повыше пола Несмело бьются мошки-комары… Подумать можно: жалит их весёлый Печной огонь да банные пары. Отсель уйти, нельзя не попрощавшись, Чтоб друг Авось опять привёл сюда; Чтоб в выставленных в ряд тазах и чашах В пахучем дыме ожила вода, И всё опять наполнилось покоем, И тяжесть дня сошла с седых висков… У нас у русских знают, что такое - «помыться в бане, радуя Богов» А вы нам снова про изобретенья… Всё это, братцы – лишности и флёр, Когда среди нетронутых растений Стоит такая банька до сих пор. Живым живое лечит этот лекарь Сомненья в нас под веничек круша. Так лучше в баньку, нежели в аптеку, Живой водой облить себя с ковша.