Сценка – зарисовка первомайского утра в деревне. Действующие лица: Соседи по огородам: Виктор Иванович и Геннадий Петрович друзья – трудяги, познавшие все тяготы и невзгоды на поприще семейной жизни, в особенности при наличии стареющей тещи. Они уже больше и выше родственников потому, что делить нечего и поэтому могут откровенно высказывать друг другу то, что никогда не придет другим в голову. В связи с этим нет ни обид, ни огорчений. Ведь от родственника можно отдалиться, а с соседом тебе оставшийся век доживать… Теща Виктора Ивановича: Екатерина Васильевна добрейшей души бабуля, проведшую нелегкую жизнь, со своим характером, своим маразмом, норовом и безобидными шутками, как и у всех людей, живущих на нашей любимой планете. У нее отдельный дом, но свои родственные обязанности выполняет строго и поэтому стремится держать все под контролем, в особенности на зятевом огороде. Зять с соседом для Екатерины Васильевны, конечно же, просто Витька и Генка. Первое мая или как правильно накрыть теплицу! Фонтан-то еще в пятницу испробовали, но запустить решили на Первое мая. Знал Генка, что на праздник выпивать не будет… - Хоть, на струи воды поглазею, - говорил он. А, сосед (Виктор) с Пасхи еще начал отмечать. Не то, что бы, а так – потихонечку. Конечно, на Пасху – до неприличия (как большинство), а потом уже прилично (то тут сто грамм, то там сто грамм – на то оно и утро). Первое мая-то уже на носу. Чего ж останавливаться? Все равно через неделю водку кушать. Шесть утра, первое мая, ветра, слава богу, нет. Теплицу надо поправить, новую пленку накинуть. Пошел Гена на дело, мол, к десяти-то на фонтан успею. На огороде уже сосед крутится. - Геннадий, привет, - кричит Виктор. – Ты еще не повесился? - Он подошел поближе и продолжил: - Ты, с вечера, гляжу, еще трудишься? А-а-а… вот, кто у меня прибор ночного виденья спёр! - Слава труду, шутошник! Ты, уже отмечаешь?! - Знаю, что у тебя есть… давай, делись с соседом. – Витя, как бы невзначай, посмотрел на небо и непроизвольно подтянул штаны. - Что с тобой делать? Щас принесу. Только повернулся, вот она… нарисовалась, не сотрешь – теща соседа (тетя Катя, 875 лет). Да нет, на пять лет моложе будет. В смысле, 87. Из-за груши выглядывает, а той груше годков столько же – в два обхвата. Как, Штирлиц шпионский затаилась там видно с утра. Из-за засады выглядывала, выглядывала, а теперь выпрыгнула и пошли кулачки по тем самым улочкам: - Вы, чего тут, с утра пораньше… соображаете? Связываться с ней бесполезно. Чтобы не сказал, в ответ такого получишь, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Генка пытался однажды (в хорошем поддатом состоянии) подковырнуть бабульку (почувствовал себя героем - юмористом), мол, как вы там, в молодости сексом занимались, какие у вас методы были, может, искренне поделитесь? Так она напрямую ответила, что рассказывать тут «неча», а вот показать, мол, могу. Генку тут же, как ветром сдуло, ведь она еще сказала, что соседку – ровесницу пригласит. Бывает, начинает Гена показывать, что в книжке научной написано, о том и том-то (в смысле про огород). А она без всяких предисловий, без всякого зазрения совести, отвечает, что на ее заборе, как мужа схоронила, постоянно три буквы написано, а она заглядывает регулярно за забор, но не видит ничего ( в смысле этого). - Ну, че вы, теть Кать?! Я вон теплицу накрывать иду, а зять ваш помочь вызвался, – ответил Гена, пожимая плечами. Витьку, тут же от испуга повело (ведь получается, что сам в помощь напросился). Но, промолчал. Ведь могут не налить. - Таких зятьков царь Петр на собак менял, - не унималась теща. - Зять, не хрен взять, какая вам работа? Праздник… - Обыкновенная… поработаем потом на фонтан. - Будет вам фонтан, если не уработаетесь, - словно каркнула теща и пошла в свою сторону. - Мне-то что, - подумал про себя Генка. – Выпивать вроде не собираюсь, - и пошел в погреб за банкой самогона, настоянного на сухофруктах. - Запить возьми, не забудь, - кричал вдогонку сосед. - Да не забуду… вон, огурцов в теплице не меряно. Время-то идет, пока ветер не поднялся, теплицу надо срочно подготовить. Минут пять прошло, несет Генка полбанки трехлитровой. - Ого, - радуется Виктор. – Мне одному многовато будет. - Расслабься, оставишь… может в гости кто заявится или сам надумаю к вечеру. Щас же ставь банку под смородину, а мне пленку накинуть поможешь. Там я сам уже пришпандорю, делов-то… на десять минут. Пленка толстая со шведским наполнителем – стабилизатором, была уже пробита скобами к одному боку теплицы. Но уж, очень огромная. Шесть на тридцать пять метров. Одному тяжело… даже вдвоем, трехметровый конек перекинуть сложно. Генка раньше и один справлялся, когда ветра не было, но раз уж есть помощь… - Давай ты снизу, а я сверху, со стремянки, - поучал Генка соседа. Получилось… и очень быстро. Нужно было пробить теперь и с этой стороны. Генка схватился обеими руками за край, а Витька должен был подправить, как, вдруг, он к кусту смородины помчался…. - Ты куда? – заорал Гена. – Держать же надо! - Щас, две секунды, - отвечал сосед, отхлебывая из банки. Боженька ты мой, откуда ветер взялся, никому этого не ведомо, прям порыв какой-то ураганный, словно Гингема злая наколдовала. - Бегом сюда, - кричал Генка надрывным голосом. Но тут, как в кино: Радистка Кет, из-за груши с лопатой наперевес и… к зятю. Она, теща-то, хоть и старенькая была, но картошку сама копала, силенки были. Витьке, куда деваться: если к Генке на помощь бежать, тогда банка врагу достанется, расколошматит ведь. - Держись, Гена, снаряды схороню и к тебе! Какой там, к тебе… ветер надул огромный пузырь в парусе, а Генку от земли уже наполовину оторвало. - Брось ты ее, окоянный, прибью, - поливала теща. Только к чему это все относилось, не понять: то ли к банке, то ли к пленке. - Не брошу, - отвечал Витька. – Старая ты кошелка! - Не брошу, - отвечал Генка. – Знаешь сколько пленка стоит… порвет ведь в клочья! Теща бросила лопату, сплюнула, помахала кулаком небу и, тяжело дыша, пошла восвояси. А, ветер, тем временем, неумолимо подтягивал Гену, прям к коньку. Чувство самосохранения сделало свое дело. Он отпустил руки и, сделав акробатический кульбит, упал на землю, больно ударившись о перекладину. Пленка, оторвавшись, безнадежно понеслась к лесу. Около часа прошло, наверное. Пленка возле леса свернутая лежит, до следующего тихого утра. Соседи сидят по мирному, по-хорошему на меже, возле сада – выпивают… Абрикос и черешня мало дали цвета в этом году. А вот яблоня, слива, вишня – цветут, обволакивая всю округу непревзойденным ароматом. Белоснежные соцветия вишен и слив, с розоватым оттенком у яблонь с особым очарованием действуют на все органы чувств любого человека, увидевшего эту чудесную сказку. Красота неописуемая. На этом фоне соловьи, птахи неповторимые: такие трели выводят, что с ума сойти и не встать. Фазаны, иногда, из леска начали уже выходить. Картошка-то уж давно взошла. Вот и выходят они колорадских жуков поклевать. - Смотри, смотри… фазанчик вышел, - вскрикнул Виктор, откусывая от огурца. - Да пошел ты… - хрустя, той же закуской отвечал Генка. – На фонтан по твоей вине не попал, ведь, Первое мая. Вы не поверите: Из-за толстой груши высовывается лицо с наглым прищуром тещи, которое выдает убийственную финальную фразу: - Щеб у ваз из задницы фонтан забил!