Горит звезда отброшенным окурком. Зататуированный днями город спит. В моём глухом, невзрачном переулке Агонией полночный час хрипит. Зебристо трисы притаились в створе Окна, пытаясь разглядеть рассвет, Отбрасывая смутные узоры Двухцветности на выгоревший плед. Скрипят пружины старого дивана. Он вынес много на своём веку. И различимая на запах икебана Невнятным символом вазирует в углу. В шкафу тихонько шепчется одежда, Считая годы. (Скоро -- сорок семь!) А в дверь скребутся ветхие надежды, Не соглашаясь сгинуть насовсем.