Напившись болью, изувечив себя стыдом, Вгрызаюсь в человеческое месиво московских улиц. Круговерть из недобрых, холодных, закрытых лиц засасывает – сбивает – сминает – растворяет. Это так страшно – быть поглощенной, погребенной, стертой с лица земли толпой! Но я не могу больше прятать свой страх за толстой кирпичной стеной комфортабельной квартиры из трех комнат и раздельного сан- узла! Ты ушел, убежал и, боюсь, навсегда стал частью московских запруженных улиц. Неужели уже никогда не увижу тебя? Я БОЮСЬ! Я БОЮСЬ!! Я БОЮСЬ!!! НЕ БЫВАТЬ! И выбрасываю свое испуганное тело Навстречу мутной волне людского цунами. Потому что должна – неизбежно должна найти в уличной мозаике из белых – смуглых – черных – желтых – лиц ТВОЕ – единственное на всем этом и том свете! ЛЮБИМОЕ! ЛЮБИМОЕ! ЛЮБИ– мое лицо! Просто – чтобы ухватить и не отпускать ускользающий взгляд твоих огромных – синих – мудрых глаз, упасть на колени, виноватой сучкой скулить, обхватить твои ноги и, глотая слезы, шептать: «ПРОСТИ! ПРОСТИ! ПРОСТИ!… Прости, что я вчера не сделала тебе послеобеденный минет!»