В его душе тапир, нарвал и слон, В её – креветка, камбала, медуза. Он пел призывней, чем месье Карузо На острове - жемчужине - Цейлон. Она подумала, что это сон! В котором капельно тонуло эхо, И трубный голос бесконечно эхал Над водами, и плакал в унисон Дождю. Вздыхала коростельно зыбь Речного и беспечного начала, И на волне медузою летала Без чешуи немыслимая рыбь. Прислушивалась к звукам и ладам, И что-то просыпалось в ней такое: Давно забытое, как дно родное, Как запахи в заброшенных садах! Где каждый блеск улиток был ей мил, И размечталась рыба, от погудок! И распушила крылья нежных грудок И кто кого, скажите, утопил?!