Жизнь – такая зловредная штука, что её до конца не поймёшь. В ней предательством видится шутка, и порой правдой кажется ложь. Знал любовь я и знал адюльтеры. Смерть друзей знал и горечь интриг. И моя персональная вера шла из жизни в меня – не из книг. Может быть, потому убежденья и менялись порою во мне, что таким было всё окруженье в мной любимой советской стране. Хоть старался я не лицемерить, честным быть, ну хоть перед собой, идеалам порядочным верить, – часто всё же проигрывал бой, то, прощая кому-то безделье, то, кому-то поддакнув во лжи, то, в чужой оказавшись постели, сам себе говорил: «Не визжи! Ты такой же, как те миллионы, что в себе породили тебя. И тебе не взорвать бастионы под названьем единым «Судьба. Будешь точно таким, как другие в обывательской жизни своей, и стремленья твои все благие канут вместе с тобой в мир теней.