Я всего лишь парус, тонка парусина — рвётся. Никого на палубе, никого за штурвалом. Если бы мы были цыгане со свистульками, алым подолом, мы бы гуляли табором ( разве двое не табор?) Он шрам бы носил и оспины, она бы была женою. Но цыгане сгорели в печах, в нас не оставили крови. Их ножи переплавили. Их волосы развеяли по ветру. Я, романэ, лишь парус — никого на палубе. Никого за штурвалом.