Глава 13. Плато производило непобедимо мрачное впечатление. Низко над морем, лишённое, тем не менее, не только травы, но и мхов, лишайников. Сухое. Действительно, ни прохода в горы, ни пещеры, ни укрытия, всем ветрам открытое пространство. Земля в трещинах, каждая из которых напоминает зигзаг молнии. Оно располагалось между южным и юго-западным лучами Морской Звезды. Именно Плато Молний заливали первым, поднимающиеся над дружественными, весёлыми огоньками Туманного Моря дроидов, тёмно-серые, тяжёлые морские туманы по вечерам. На него ступали, вплывали, взлетали нетерпеливые хищники и тени. А дальше - низинами, к Южному Рынку... Олив имел в виду следующую часть плато, ещё на ступеньку пониже. Он не проводил Густава, издали показал. - Нас увидят рядом, и твои шансы стремятся к нулю. Пояснил, почему нельзя ставить свою пирамидку с шатром, ни для интриги, ни для бегства, - заметят другие хищники с неба, пролетая на Белых Драконах. Так-то здесь прохожих не случается. Самое гиблое место. Но и светить артефакт не надо, мегаценный. - Так я должен сохранить и его? - уточнил Густав. - Желательно, но не принципиально. Его ценность для меня, в нахождении на известном месте и бесконечной притягательности. - Я ловлю чистого хозяина? - Нет. - Хорошо. - Не стоит обсуждать дальнейшее. Перекинься хоть парой слов. И я сообщу, что может пригодиться, дам необходимое, что запросишь. "Ага, - подумал Густав, - сейчас. Буду я городить сложности. Дракона нет, телохранителя, а любая отсрочка - дополнительный риск, любое усложнение". Для лжеца, да, он совершенно прав. "Где пара слов, там и пара кандалов". Не знал, насколько в точку. Расстались. Густав спустился один, поглядывая в сторону моря. Высокими пенными волнами ходит у горизонта. Здесь - перешёптывание огоньков. Чёрный Дракон недоволен. Зато видим. И это замечательно, гут, гут... Итак, что же делать с пугливым обожателем Лиски? Для начала - стать подобным ему. Подражание - первое сближение, не в минус при любых прочих... Густав сменил обычную одежду на подобие рваного хитона изгнанника, небесного бродяжки. На плечах под воротом оставил пару цепочек с крючками. "Вот так... Гут". Приноровился запахивать поплотнее, но небрежно, чтобы Огненный Круг не выдал случайного волнения, а стиль плотно закутываться – охотничий стиль. Ранним утром вернулся на нижний уступ Плато Молний и на пустынной земле его пирамидку с Лиски-намо нашёл без труда. Высокая пирамидка, очень тонкая, настолько, что острие теряется в им же распыляемом свете. Кажется воспарившим над ним идеальный шар синеватого стекла, прозрачный и прекрасно отражающий всё вокруг. Ничего вокруг. Молниями трещин разбитая, сухая земля, облачные миры пеленой, все в отдалении, и Густав... Смотрящий на рыжую Лиски-намо и себя, смотрящего на Лиски... и так далее. Густав в нищенском хитоне... Скривился. Ни одно, ни другое зрелище ему не понравилось. Декорации тоже. Лиски заметила его... Отвернулась. Вот тебе... Улеглась и зевнула, один в один та, из Впечатления, во всю пасть, как ёжик. "И тебе привет, - угрюмо пробормотал Густав. - Если эта игрушка - дружок, то я - высший дроид. Чудовища Моря много приветливее. Сколько же мне предстоит любоваться на тебя? Год? Десять?" Через минуту Лиски-намо уже танцевала. Мягко говоря, расположения к себе она не прибавила, потому что... Обычным для всех Лиски образом... Остановилась. Припала к стеклу. И взглянула в сердце Густаву бездонными, улыбающимися глазами... "Друг мой!.." - набатом юношеский голос всплыл в памяти, из-под ржавых замков, беспрепятственно, проклятье!.. "Друг мой, ты не заставишь меня усомниться в тебе!.." Проклятье! Густав отпрянул от Лиски, отвернулся. "Улыбка Лиски-намо? Стоит запомнить это выражение. Точное весьма. Значит так, мне нужен полированный шарик или вогнутое зеркальце. Не хотелось бы годами следить за небом в отражении этого чёртового стекла и рыжего чёртика за ним..." И годы пошли. Первый год. Он не был так бесплоден, как представлялось Густаву, готовому к долгой осаде. Хозяин, навещавший Лиски, по-видимому, действительно не мог жить без неё. Временами Густав кружил над плато, временами сидел возле шара, лежал, спал, притворялся спящим, изучил своего телохранителя со спины, мордой к морю сидящего, до последней чешуйки на хвосте, до изгиба зубчатого гребня. Заострённые уши, как рога. Дёрнутся резко, и снова замрут. Иногда он рокочет в сумерках низким гулом из груди, из приоткрытой пасти, слушая, как распространяется, как возвращается звук к нему в острые уши или во всё непостижимое существо дроида. Один из самых крупных и мощных Чёрных Драконов, каких встречал... Густаву это нравилось, приятно смотреть, не то что на Лиски... Редко выдавался день, что бы не появился на горизонте узкокрылый Белый Дракон, несущий человека на спине, закутанного с головы до ног. Они появлялись и, завидев его, исчезали немедленно. И назавтра появлялись вновь. "Интересно, сколько новых проклятий в мой адрес придумано за прошедшие дни?.." - думал Густав, удирая тоже. Задача его состояла в том, чтобы сорваться с места в противоположную строну, но при этом, быть замеченным. Через некоторое время начало получаться. Пугливый хозяин притормаживал у горизонта, видя его бегство. Но дальше того не шло. Густав не проводил на плато день от рассвета до заката. Он оставлял возможность планируемой добыче, будущему вальту треф, навестить любимую игрушку. И это тоже принесло свои плоды. Одним прекрасным вечером издалека Густав увидел знакомую фигуру прикорнувшей рядом с шаром. Рука у Белого Дракона на шее... Вряд ли хозяин спал, догнать не удастся... Не стал даже пугать напрасно, не говоря преследовать. Но он навёл Густава на мысль, делать так же почаще, взяв за правило, наблюдая в зеркальце за небом. Сентиментальный ритуал. Небесный бродяжка, досыпающий утренние часы на земле, рядом с прелестной игрушкой... Чужое постоянство располагает, не суть важно в чём. Охраняемый Чёрным Драконом, в эти часы зримым всегда. Несколько раз тени нападали из остатков тяжёлого, рваного тумана. Продемонстрировать, если вдруг до сих пор не заметили: "Я не хищник, о нет!.." Свершилось. Настал торжественный день. Одиннадцать суток подряд, без перерыва, с редкими прогулками в небе Густав провёл рядом с шаром Лиски-намо и уже готов был дать себе передышку. Он лежал на боку, положив руку под голову, как бы заснув, как бы глядя перед этим пронзительный и бесхитростный танец рыжего огонька. А на самом деле, заслонившись рукой с зеркальцем от него, всматриваясь в небо сзади. И вот в зеркальце сначала сияющей точкой появился Белый Дракон. Приблизился, приобрёл очертания... Он рос, не улетал. "Неужели ступит на землю?!" Через короткое время ездовой дроид вскинул узкие белые крылья, зависнув над самым краем плато, над бездной. И не растаял. Рука наездника осталась лежать на изгибе его гордой шеи. Фигура вместе с драконом подошла на несколько шагов. Она издавала знакомые, раздражавшие Густава, звуки при ходьбе... "Как Хан-Марик... Ножные браслеты? Но звук грубый, не мелодичный... Я не обязан спать! Напротив, я должен проснуться и испугаться!.. И посмотреть". Всё же Густав дождался следующих шагов, фигура сбросила ткань с лица, с головы... Тут он резко обернулся. Неуловимо и несомненно похожая на Лиски, тонкая девушка с медно-каштановыми волосами, целой гривой, перевязанной слегка, откинутой за плечи, стояла рядом с насторожившимся Белым Драконом. Её глаза были ещё огромней, чем у Лиски-намо, но они не улыбались. Они были распахнуты, навсегда оставшейся в них тревогой, больше того, старым, непреходящим ужасом. Над маленькими ступнями нет, не браслеты... Там были кандалы, короткая цепь в несколько звеньев соединяла их. Девушка могла делать совсем крошечные шаги. Одна нога перед другой... Первое свидание длилось секунды. Девушка всплеснула руками, вскочила на дракона, с глухим звяканьем тяжёлого металла, и её уже нет... Вихрь, не дракон. Густав посмотрел на облака. Выдохнул. Разжал кулаки. Расслабил, готовые к рывку и драке, мышцы. Тряхнул головой... "Ну, Олив... Ну, зелёное чудовище... Можно же предупредить как-то! Это не месть... За такие браслеты надо мстить, а не наоборот. Лови аккуратнее, Густав... Иначе останешься без вальта... И без головы". Глава 14. Густав рисовал прелестную Лиски-намо. Рисовал без тепла в сердце, без сердца, но увлечённо, сам не ожидал. У него получалось. Густав если что и любил в принципе, это когда у него всё получалось, концы сходились с концами, план не давал сбоя даже в мелочах. А сам финал безразличен. Передавая Марику пойманного, замороченного им человека на последних шагах перед пологом, он не успевал ещё отвернуться, свернуть, отступить в ряды, как любезная, тёплая улыбка, застыв на миг, сбегала с лица. И рядом идя, он порой улыбался одним уголком рта, обращённым лишь к жертве. Охотник. Дозировал тепло по капле, будто экономил его - сколько требуется, и ни капли, ни секунды сверх... Лиски... Дополнил образовавшуюся стопку набросков ещё несколькими, с закутанной фигурой на Белом Драконе среди облаков, сложившихся вокруг в сентиментальный Сог-Цог, символ старый, находящийся в ряду других на стыке письменности и символики. Он использовался в тексте эсперанто. В виде его могло быть сделано украшение, брошка, узор на кольце. Сог-Цог означал союз или приветствие. Происходил, вероятно, от обычая то угасающего, то возвращающегося: при угощении Впечатлением чокаться сосудами с ним, чашками, кто ближе знаком с историей - бокалами. Память о тостах была утрачена. Скорее всего, полудроиды просто не улавливали, что такое тост. Комплимент? Не совсем. Пожелание, обращённое в будущее? Вслух? Не принято! Выражаясь словами древних суеверий, они назвали бы такой поступок верным способом сглазить желаемое!.. Неуместны разглагольствования о будущем, особенно чужом. А чокаться весело! К тому же, это способ, при некоторой ловкости, лихо перемешать Впечатления! В самом простом варианте Сог-Цок изображался, как будто они пили кокосовый сок из орехов со срезанной вершиной! То есть, усечённые овалы, обычно четыре, столкнулись и выплеснулись, брызги из них взлетели, перемешались в воздухе. Это и есть ключевой момент изображения, остальное рисуется как угодно, в произвольном количестве, разных формах сосудов. В любовном варианте два рисуются... Густав выбрал парный вариант. Дорисовал. Задумался. Обвёл потемнее дракона. Заштриховал чуть-чуть облака. Отошёл, издали посмотрел. Остался доволен. Он понимал, что за столь существенным прогрессом должна следовать не менее внушительная пауза. Если по большому счёту он хочет форсировать события, а не растянуть на годы и годы. Неплохо заняться и другими делами. Побывать где-то, помимо растрескавшегося зловещими молниями плато. Развлечься. Но нельзя исчезать охотнику, не оставив жертве домашнего задания. Необходимо что-то напоминающее о себе. Простое. Притом неоднозначное. Не маленькое зёрнышко, и не переспелый плод. Абрикосовая крепкая косточка, что будет прорастать, цвести, пока он не вернётся и не соберёт ягоды, гут. Лиски на его рисунках была иногда одна, кружилась, раскинув лапки. Иногда с Лиски другой... На последнем обрывке бумаги он изобразил зверька в кандалах, но как бы передумал и стёр их... Углём рисовал на тонких бумажках, сворачивающихся в трубочки, мятых, с текстом и без, с разноцветным печатным текстом. Такие по его мнению мог добыть нищий изгнанник. Рисовал днём. А одну из ночей, под неоценимой охраной Чёрного Дракона, он потратил на то, что бы глубоко, надёжно зарыть, придавить камнями и замаскировать в непосредственной близости от торговой подставки, от шара, полыхающего рыжим танцем Лиски-намо, совсем другой шар... Гирю. Тяжелее чугунной, из камня с металлическим отливом, со скобой в нём. С цепью и замком на скобе. Раскрытый замок без ключа захлопывался одним движением. Рассчитанный на одну попытку. Густаву больше не надо. "Гут, - сказал он себе, осмотревшись при утреннем свете. - Гут, отлично". Положил стопку рисунков с другой стороны, придавил крупной, изящно и сложно закрученной, нарочно принесённой ракушкой. Позвал Белого Дракона и взмыл над плато, надо всем континентом, над Великим Морем, выкинув Лиски-намо из головы. Устремившись к интригующему и опасному облачному рынку, к охоте на рынках земных.