Пусть мир его до дыр от горя вытерся И неправдоподобен донельзя… Но в этом-то и весь Василий Питерский, – Что из крестьян да сразу же в князья. В его таланте вряд ли усомнится кто: Всё потеряв – по-новому добыть, Не доверяя с юности амбициям И не вставая сдуру на дыбы. К труду его не надо уговаривать. Он сам кого хотишь уговорит… - А ну-ка подмоги мне, пьянь-тартария, А то кадык от водочки сгорит... … весь сухостой из лесу Вася вытаскал: По всем делянкам вал позабирал… Не от того ль тележка так неистово С утра визжит, стераючи металл? ... в свои «за сорок» к ночи так намается, Что забывает с носа снять очки. Так, стало быть, ему всё это нравится? - А как иначе, братцы-мужички…? Глядишь – и банька выстроится вскорости Под доброй силой жилистой руки… И слышу я: - Эй, Лень, какие новости…? Тады со мной и… прыгай в сапоги… А поутру, едва окрасит солнышко В бардовый цвет холодную тайгу, Как вслед за петухами (чудо то ещё) Заголосит с крыльца - "ку-ка-ре-ку!" И… за водой, опять, за родниковою Через туман и марево зари, Бежит-спешит природой очарованный, И вместе с Солнцем радостью горит… - А ну, кукуль, давай-ка без пророчества! - Гремит над лесом мужественный бас… - Поверьте, князь (таких бы, да по отчеству) - Мы, как щенки незрячие без Вас! Разумно соглаголя с ним о таинствах, Я начинаю видеть красоту, В которой он Василий разбирается Не по науке, а по волшебству… А доброта …, - такую вы не встретите… И рад он шуткой друга угостить… Жаль, через день, июля двадцать третьего Ему в столицу надобно отбыть. Но мир чуть приоткрытой нами «магии» С его отлучкой – нет, не пропадёт, - Поэт возьмёт тетрадный лист бумаги и Красивый стих на свет произведёт.