Вновь стиха черновик, будто нож, вонзи – И немедленно, без отсрочки, Расплывусь - так по луже плывёт бензин, По сырым и горячим строчкам. Словно сбор из разбросанных мной камней, Словно рана в плече сквозная… Не пойму – это нужно сегодня мне? И спросить у кого – не знаю. Лишь вопросы одни – это всё, что есть. Возвращаются рикошетом. Я кому-то молюсь – помоги мне днесь, Я не вынесу долго это. Я словами давлюсь – не успев в блокнот Записать. У Вас попрошу ли, Дать отсрочку на день, на неделю, но Вы молчите. Картёжный шулер, Снова тройку семёрку, а следом– туз, Неизвестно, откуда сбросив, Отодвинете, молча, в сторонку стул И уйдёте. В окошке осень Мне кивает, тринадцатого числа, Забубённо-шального марта… Сколько камешков нынче я собрала, Не сорвавшаяся фальстартом, А по выстрелу, точно рванув вперёд, Через строчки, как бег с барьером. В сиплом крике скривив пересохший рот, Увернувшись от шамберьера – Записать, равновесие соблюсти, А восход за окном лазорев… Превращается в пепел в моей горсти Направление в лепрозорий. Для таких вот изгоев, как я да Вы, Специальные есть больницы. Там излечат весёлый синдром вдовы, И печальный синдром провидца. 13.03.15.