Василий Семёнович рассказывает Василий Семёнович в органах милиции работает уже давненько, скоро на пенсию оформляться будет. Небольшого роста, черноволосый, круглолицый, нос картошкой, в последнее время заважничал, поэтому начал склоняться к полноте. Но, несмотря на это, милицейская форма на нём сидит ладно, как будто в ней он и на свет появился. Ни минуты не усидит на месте, всё время чем-то занят, но не спеша, обстоятельно, поэтому почти никогда не спотыкается. Занимает Василий Семёнович должность оперативного дежурного. Это не то, чтобы очень большой начальник, но и не маленький, он постоянно держит палец на пульсе района. А какой мастер рассказывать, не заикается и не мычит, как некоторые, может сутками народ веселить. Кто попадал с ним на суточное дежурство, долго не может забыть эти совместно проведённые двадцать четыре часа. Рассказ Василия Семёновича льётся, как мелкий ручеёк, так и журчит, а сам даже не улыбнётся, хотя и довольно смешные истории выходят из его уст. Однажды решил рассказать, как его в армию призывали, говорил с небольшими перерывами целые сутки. Так утром при смене наряда он в своём рассказе только-только до военкомата дошёл. Вот и сегодня принял дежурство, а язык его, видно, хорошо смазан, уже опять мелет, как помело. Все знают, что врёт, но слушают, время от времени взрываясь от неудержимого хохота, когда Василию Семёновичу удаётся особо складно соврать. А он знай себе наяривает: - В позапрошлом году был я на курсах повышения квалификации в городе Каунасе. Тогда ведь с прибалтами из одного котла ещё хлебали. Только приехал, меня направили в санчасть. Там очень симпатичная сестричка меня осмотрела и, видимо, не понравилась ей моя физиономия, потому что сразу направила в кожно-венерологический диспансер. Взяли в этом диспансере у меня анализы, какие положено, а перед этим допрашивали с пристрастием на довольно актуальную тему, а именно: не спал ли я кроме законной моей жёнушки ещё и с незаконными супругами. Я, конечное дело, со слезами на честных глазах отказываюсь. Велели тогда подождать результаты анализов. Что мне делать, жду. Недолго вся эта музыка и продолжалась. Кровь оказалась доброй, в чём я, конечное дело, и не сомневался, да какой ещё ей быть? А вот второй результат меня огорошил. Взяли у меня пробу отсюда, - и Василий Семёнович показал глазами вниз. Заходит пожилая седая прибалтка в белом халате и с недовольными нотками в голосе говорит: - Ах ты, кобель старый! И не стыдно в твоём-то возрасте? Я, конечное дело, страшно удивился. Что уж там такое могли они накопать? А она мне презрительно сквозь зубы процедила, у тебя, мол, нашли бледную спирохету, а сама гордо так с высоко поднятой головой и сознанием честно выполненного долга повернулась и вышла, оставив на столе у врача маленькую бумажку с результатом анализа. А что там, думаю, надо было найти? Врач же страшно обрадовался, сразу его отношение ко мне резко изменилось. Ведь вначале он со мной – с человеком в форме уважительно разговаривал. Это, говорит, сифилис. Меня от такого сообщения чуть удар не хватил. Откуда эта зараза могла прицепиться к моему кончику, понятия не имею. Может, спрашиваю, это не сифилис, если спирохета такая уж бледная? А он сурово так, свысока меня сразу пресёк, ты, мол, тут не шути, заведение у нас серьёзное. А сестра уже из вены кровь на анализ сосёт большим шприцем. Это, мол, берём кровь на «Реакцию Вассермана». До этого никогда таких фамилий не слыхал, а вот тут просветили. Я и сам уже растерялся, вдруг, думаю, и правда от нашего криминального контингента случайно заразился, всякое, наверно, бывает. Форму пришлось снять, взамен выдали больничную. А мою с погонами повесили в раздевалку и накрыли полиэтиленовым мешком, чтобы не запылилась, видно, надолго решили запереть меня тут. Положили на четвёртом этаже, на самом верху, боялись, наверно, что я сбегу. От лестницы длинный коридор вправо и влево, с одной стороны мужчины, с другой – женщины, а в середине милиция дежурит. Проводила меня до палаты, (чуть не сказал «до камеры»), сестричка в белом халате, показала койку, где я буду с пользой для дела отдыхать, выдала индивидуальные стакан и ложку. Тут, оказывается, каждому своей посудой надо пользоваться. Причём из стакана одеколоном страшно разит, в другое время я бы попросил заменить, а тут не стал уж возмущаться, не до этого было. Так и пришлось двадцать один день пить из этого стакана и чай, и компот. В палате кроме меня ещё трое находились. Один сразу спросил: «Что у тебя, трепак?» «Нет, сифилис». «А, сифон», - кивнул он в ответ головой. Не успел присесть отдохнуть, вызывают меня в кабинет врача. Захожу, а там две женщины сидят. Одна, оказывается, лечащий врач, а другая – заведующая отделением. Ну, посадили напротив себя и начали допрашивать. Сперва, конечное дело, как и у нас в милиции, анкетные данные записали, а потом принялись выпытывать, с какой же заразной бичихой я переспал так удачно. Я, конечное дело, всё начисто отрицаю. Говорю, что кроме своей жены, я ни одной женщины и не пробовал даже. А они, понятное дело, не верят, кроме как половым путём, мол, сифилис не передаётся. Да ведь долго они меня мурыжили вдвоём, а я всё на своём стою, не буду же придумывать какую-нибудь небылицу. От моего нежелания расколоться тут они, смотрю, уже из себя потихоньку начинают выходить. Врачиха так на меня сверху вниз посмотрела, как на какой-нибудь комок грязи и выдавила из себя: «Ты же мент! Ты хуже любого уголовника!» Хотела унизить меня, но на деле сама же и стала на одну ступень с уголовниками. И это ведь врач – человек с высшим образованием! Ничего им на это не ответил, я вообще теряюсь, когда со мной грубо начинают разговаривать, да и находился в их полной зависимости, что ни говори, а обнаружили ведь не что иное, а сифилис! А вдруг правда?! Но, в конце концов, и у них сомнение, видать, возникло, раз я всё начисто отрицаю. Ну-ка, говорят, спусти штаны. Одна руками потрогала моё съёжившееся от страха мужское достоинство, а другая – салфеткой. Хорошо ещё, что не вилкой. И сверху смотрели, и снизу, всё искали какую-то язвочку, но нигде не нашли. Обмотали конец марлей, смоченной в солёной воде, по мере высыхания велели менять её. Так прошёл первый день. А на другой день студентов привели, в тот же кабинет стали больных по очереди вызывать. И меня, конечное дело, не забыли. Такие красивые молоденькие студентки, и перед ними голышом стоять пришлось, демонстрировать, даже ведь ладонями не прикроешь. Стыдоба! И долго на меня их преподаватель, тоже женщина, между прочим, указкой тыкала. Но в последнем слове, однако, она вселила в меня надежду. Сказала, что у меня, скорее всего, не сифилис. И тогда только чуть-чуть отошло от сердца, а то ведь совсем было упал духом. Снова взяли у меня анализы со всех мест, но на этот раз спирохету уже не нашли, окончательно, видать, побледнела. И всё-таки продержали меня там, как уже говорил раньше, три недели. Не буду вдаваться в подробности моего вынужденного нахождения за решёткой, как относился ко мне - работнику милиции в основном уголовный контингент больных. В конце концов всё-таки выписали, но несколько раз ещё велели приезжать, чтобы кровь проверить на эту самую «Реакцию Вассермана». Боялся, что домой напишут, но, хоть и грубияны там работают, однако совести хватило, чтоб не сообщить. Вышел из этого довольно неприятного заведения, надел опять свою форму, и направили меня вместе с группой товарищей на дежурство. Отделений милиции в большом городе много. Вот в один из таких и мы попали. Только-только примостился я на стуле, думал, надолго, и собрался покалякать о том о сём, как обычно здесь, в нашем РОВД, звонит прибалтийская гражданочка, у которой какой-то злодей в парке вырвал из руки сумочку. Выезжаем, конечное дело, полная машина с опергруппой: следователь, опер, эксперт, кинолог с собакой, ну и в качестве бесплатного приложения мы. Нашли эту потерпевшую, где она обещала нас ждать, там и застали. Просим показать место, где произошло данное преступление в надежде, что собака нам поможет своим острым чутьём. Завела та нас в парке за самые густые кусты, темно, хоть глаз выколи. Осветили место фонариками. Смотрим, там мужик со всеми удобствами расположился на отдых, пьяный в дымину, вовсю храпит, а в руке сумочка женская, так сказать, вещественное доказательство. Немало пришлось потрудиться, чтобы привести его в чувство. Наконец наши старания увенчались успехом, пришёл в себя мужик, вылупил глаза и никак не поймёт, где это он и почему его персоной столько народу интересуется. Объяснения пришлось тут же на месте брать. А женщина, смотрим, жмётся, не всё стыкуется в её рассказе. Пришлось ей популярно объяснить, что мы – люди официальные и нам надо говорить правду, одну только правду, и ничего, кроме правды, как священнику при отпущении грехов. Помялась, помялась она, а затем рукой махнула, мол, пишите. А всё оказалось предельно просто. Шла эта дамочка вечером по парку и срочно приспичило ей в туалет, вода в радиаторе закипела, как шофёры шутят. Ну, все мы люди, все мы человеки, бывает такое с каждым. Туалета же поблизости, как назло, не оказалось, поэтому пришлось прибегнуть к самому обычному средству – зайти в кусты. Попала с освещённого места в темноту и, естественно, ничего не видит. Да ещё надо по сторонам оглядываться, не идёт ли кто-нибудь близко. А тут этот алкаш разлёгся, оказывается, в самом неподходящем месте. Проснулся, когда ему на лицо начинает литься тёплая вода вкуса кока-колы. Мужик замычал что-то нечленораздельное и замахал руками, отбиваясь от обливающих его неприятных струй. И тут ему в руки попалась дамская сумочка. Женщина, конечное дело, смертельно испугалась, да и любой бы на её месте, понятное дело, струсил. Хорошо ещё, что сердце крепкое оказалось, слабенькое-то могло бы и разорваться. А она ещё нашла в себе силы в милицию позвонить. Пришлось нам тут же отказной материал печатать. Только вернулись в отделение, хохочем, как угорелые, а тут снова вызов. И опять грабёж. В тот день, оказывается, на заводе зарплату выдавали. Выходят две женщины через проходную и промеж себя разговаривают. «Ты куда деньги спрятала?» - спрашивает одна другую. «Ко мне муж приходил в обед, он их забрал. А ты куда?» «А я в плавки засунула. Так надёжнее». И тут как раз на скамейке два жулика сидят и всю их тайную беседу на свои прямые извилины записывают. Разошлись женщины, а воришки эти за первой-то и увязались. Дошла женщина до дома, вошла в подъезд, а эти двое за нею шасть! Один рот ей закрыл, чтобы не квакала, а второй жулик рукой в плавках шарит, нащупал свёрток, выдернул, и оба тут же рванули галопом подальше от места преступления. Бедная женщина в слезах домой заходит, мужу жалуется на постигшее её несчастье. Не знаю, как муж её принял и долго ли жену матом покрывал, но когда мы приехали на место, оба они катались по ковру среди красненьких купюр с портретами Ильича. Мы, конечное дело, удивились, чему эта парочка так радуется? Выяснилось, что деньги, оказывается, остались целы. - А что же эти бандиты-то вытащили? - Гигиенический пакет. Иван Ногиев 1993 год