Был я усерден в науке евклидовой. Учил неевклидову не кое-как. И как-то,однажды, в поток персеидовый, нарвался на мысленный паракосяк. Наверно случился пробой ноосферовый. Бывает бьёт током своё же кашне. Пространство свернулось,что шарфик махеровый, зателепатировав голову мне. Близ края вселенной,в Медузе-галактике скукожилась тьма,внутрь себя пузырясь. С планеты Дримракли,той ночью,дримраклики со мной псивербально наладили связь. Звезда их,Трихромна,горит светофорово, свой цвет изменяя три раза за год. В том мире трионовом фауно-флорово живёт триллионный искусный народ. Они чешуятся,перятся и кожатся в любое,на выбор, обличье рядясь. Двоятся,роятся, по всякому множатся, кончины не знают однажды родясь. Вот шустрик один,зафлорившийся хвощиком, от формы и жизни хвощёвой устав, макушечкой вздрогнул и стал лирохвостиком. Гуляет довольный теперь между пав. А если достанут обузы павлинии в момент мегалитом закамнится он. За век отлежится,нырнёт в море синее, могучим китом поглощая планктон. В их мире - житуха: тьфу, - наши идиллии. К себе зазывали,что бесы,хитро. Оттелепнулся. Ведь там в каждой лилии жить может змеи,чёрной мамбы, нутро. Кувшинку-змеюку сорвал ядовитую... Укус,- и писец отдуделся в дуду. Уж лучше топтать берега ледовитые, деньжат подкопить и слетать в Катманду.