Я сидел на полу, прислонившись спиной к батарее, в пустой квартире. Сладкая тоска заполняла меня. Было пьяно и спокойно. Одиночество не досаждало. Наоборот, помогало сосредоточиться. Я думал о себе и об остальном тоже думал я. Как хорошо иметь постоянную неудовлетворенность, которую ты можешь удовлетворять и удовлетворять. О чем думают люди такие же, каким должен быть я? Они думают о простых вещах и не заморачиваются о сложных. Они думают о том, как бы заработать побольше денег за отведенное им время и как бы поэффективней их потратить. Чтобы и польза была и развлечения. Я отставил пустую бутылку. Надо, решил я и поднялся. На улице было хорошо: светлая сентябрьская ночь, немного людей, тишина и легкий теплый ветерок. Я вышел на набережную Фонтанки. Я иногда прихожу сюда с другом, чтобы посмотреть на воду, поговорить о высоких материях и об их связи с "низкими". Постоял некоторое время, облокотившись о гранитную тумбу. Допив, побрел в сторону Невского проспекта. На Анечковом мосту стоял человек, он смотрел на реку. Я прошел бы мимо, если бы он не спросил тихо: "Ты ведаешь, куда идешь?" Я замер. Почему-то мне показалось, что он знает обо мне всё. Я молча встал с ним рядом, и уставился на отражение фонарей на глянцевой пляшущей поверхности. - Ты ангел, что ли? - спросил я грубовато. Незнакомец пожал плечами. - Ты ведь неверующий. Пусть для тебя я буду, скажем, [i]союзником[i/]. Я понимающе кивнул. Мне вдруг захотелось все ему рассказать. Я даже открыл рот, но он меня опередил. - Ты ничего не изменишь, - сказал он. - Все люди одиноки, потому что каждый - уникален, - он сделал паузу, как бы давая мне это усвоить. Потом посмотрел на меня, в сумерках лицо его казалось темным, а в глазах отражались лучи фонарей. Или это сами зрачки светились каким-то внутренним светом?.. - И в бегстве от одиночества люди подчиняются глупым общественным правилам, не замечают и не понимают настоящего творчества, - незнакомец снова отвернулся к реке. Я хотел возразить, уж слишком он был прямолинеен и радикален в этом своем утверждении. Но союзник не дал мне вставить слово. - Их уникальность в искаженной форме проявляется в лицемерии. И это нормально. Так было и так быть должно. Ты ничего не изменишь. Мною овладела злость. - Да мне плевать! Пока я жив и не превратился в какой-то сгусток апатии, я буду пытаться! Или ты хочешь, чтоб я бросил и стал как они? Именно этого требует закон природы?! Он повернул лицо ко мне и улыбнулся. Я не запомнил, как он исчез, но эта улыбка впечаталась в мою память навсегда. Максим Белов 6.10.05 Санкт-Петербург