САМОВОЛКА После занятий по химической защите я вышел из казармы, прошел на хоздвор и там перелез через забор. За забором я свинтил с воротника гимнастерки петлицы танковой части, а вместо них прицепил общевойсковые. Сперва я пришел на сарапульский рынок, стрельнул у двух юношей сигаретку и стал смотреть, как торгуют чурбаны. Я знал, в какой стороне вокзал и никуда не торопился. Покурив, я затушил бычок носком своего начищенного до блеска сапога и уныло поплелся по дороге, которая уходила вдаль, за дома. Я шел по городской окраине, утопая в грязи, перемешанной с птичьим пометом и козлиным гавном, пока не увидел здание вокзала. У меня было семь копеек. Я зашел в привокзальный буфет и купил булочку. Съев ее в зале ожидания, я почувствовал, что хочу еще. И тут я увидел Хому – сан. инструктора из нашей части. Он тоже меня увидел, подошел и сел рядом: - Здорово, солдатик. Ты откуда? - Э... Из курского батальона, - отвечаю. - Вот пошел за хлебом и отстал от поезда. Поезд уехал, а я тут остался. У тебя нет мелочишки, а то кушать очень хочется? Хома меня не узнал и дал десять копеек. Я пошел в буфет и купил булочку. На чай мне не хватало одной копейки, но сердобольная буфетчица сказала: - А хуй с ней, - и налила мне чайку. Я попил чаю, съел булочку и вернулся в зал ожидания. Вскоре рядом со мной сел какой-то дедок с бабкой. Кушать мне хотелось все сильнее и я, поборов свою гордость, попросил у них денег. - Я, - говорю, - отстал от поезда. Все уехали, а я тут остался. У вас не будет мелочишки на булочку, а то кушать очень хочется? Они дали мне восемнадцать копеек. Я опять пошел в буфет и купил булочку, салатик взял заебанный и стакашек чаю. Разговорился с буфетчицей. - Я, - говорю, - отстал от поезда. Все уехали, я один остался. Буфетчица меня пожалела: - Вот тебе солдатик поднос, набирай чего хочешь и обедай. Тут-то я разошелся. Я два раза с этим подносом к стойке ходил. Чего я только не набрал... Нажравшись вдоволь я пошел на улицу, стрельнул сигаретку и покурил, наслаждаясь приятной истомой в теле. Но мой желудок, привыкший к грубой солдатской пище, не вынес этого испытания - вечер и часть ночи я провел в привокзальном сортире. В очередной раз, опроставшись я пошел посмотреть расписание - ближайший поезд на Москву был в десять вечера. Вернувшись в зал ожидания, я уселся в жесткое кресло и с безмятежным видом вытянул ноги. Ко мне подошел сержант из второй роты и легонько стукнул меня сапогом по вытянутым ногам. - Из какой части, солдат? - спросил он. Наша рота была первой и сержант хоть, и мог меня видеть, но не запомнил. Я рассказал ему старую историю про курский батальон и про то, как меня послали купить хлеба. Воротник гимнастерки у меня был расстегнут. Я сидел, засунув руки в карманы, а если бы встал - пряжка ремня оказалось бы где-то посредине между моими коленями и гениталиями. Выслушав меня сержант процедил сквозь зубы: - Вынь руки из карманов, - и с остервенением на лице ушел. До прибытия поезда я пинал хуи в зале ожидания и бегал срать в привокзальный сортир. Потом я вышел на перрон и встретил поезд. Я смотрел на горящие окна вагонов и завидовал людям, которые занимали свои места и распихивали по полкам чемоданы и сумки. Я стрельнул покурить и не спеша пошел вдоль состава, приглядываясь к проводникам, но не одно лицо не внушило мне доверия. Я решил с утра еще раз поесть в нахалявку потом найти товарняк, который идет до Москвы и забраться в вагон. Я закимарил в кресле и сквозь дрему увидел, как ко мне приближается милиционер. - Ну что, солдатик, отстал от поезда? - спросил он. - Да, - сказал я и мент ушел. В половине восьмого я проснулся. Сходил умылся, попил воды из-под кранчика и вернулся в зал ожидания. Там я увидел четырех сержантов и прапорщика. Они смотрели в другую сторону, поэтому я развернулся и так же не спеша пошел назад, в туалет. Не успев пройти и трех шагов, я услышал позади себя громкие крики: - Стой солдат! - Заходи слева! - Перекрывай выход! Потом я услышал топот сапог. Я шел спокойно, потому что бежать мне было некуда - впереди был тупик и дверь сортира. Сержанты подбежали ко мне и схватили под руки с двух сторон. - Что, солдат, добегался? - спросили они. - Добегался, - с покорностью в голосе ответил я. Подошел прапорщик: - Ты, наверное, голодный, целые сутки не ел? - Да, - сказал я. - Сводите его в буфет и сами чего-нибудь поешьте, - приказал прапорщик и пошел звонить в часть. Сержанты привели меня в буфет. Один усадил меня за столик в углу, а другой сходил к стойке и купил омлет, булочку и стакашек кофе. Я с удовольствием позавтракал. Потом сержанты вывели меня на улицу. Возле здания вокзала стоял 66-ой газончик из нашей части. Мы подошли к машине, прапорщик открыл дверь, и меня запихнули в будку. В будке на скамейки сидел и курил сержант, а на полу валялся лом. - Я бы тебя сейчас этим ломом переебал бы разочек, - сказал мне сержант. - Мы из-за тебя, сука, всю ночь не спали. Но я нисколько не обиделся, потому что понял, что сержант шутит. Потом меня отвезли в часть и отвели к командиру роты. СЛАБАЯ ПСИХИКА Командир роты мило со мной побеседовал и вышел из кабинета. Я тоже хотел выйти, но он сказал дневальному: - Видишь этого солдата? Из моего кабинета его не выпускай, хоть куда пойдет, - и ушел. Я посидел на стуле. Походил по кабинету, постоял, посмотрел в окошко. Я думал о том, как мне выбраться из этой переделки и по скорее вернуться домой, потому что служить я больше не хотел. Потом мне приспичило поссать, а командира роты все нет и нет. Я открываю дверь, а из дежурки выскакивают два дюжих молодца и с криками: - А ну, сука, пошел на хуй, назад! - загоняют меня в кабинет. Так повторилось два или три раза. Тогда я совсем охуел - открываю дверь и бегом по коридорчику, расстегивая на ходу ширинку. Я сбежал вниз по лестнице на площадку, где стояли лопаты. Встал и ссу на лопаты. Солдаты побегают и говорят: - Что ж ты сука в туалет не мог попроситься? Потом мы возвращаемся в кабинет. Ну, теперь я могу хоть до ночи там сидеть - я уже поссал. Смотрю: заходит замполит нашей части. Как сейчас помню - старший лейтенант Казанцев. Мужчина лет сорока. Высокий, гладко выбритый и холеный. Ничего мужичонка. - Иди за мной, - говорит. Мы выходим из штаба, проходим КПП и идем в город. Я в полной непотнятке: что за хуйня? А он ничего не говорит. Прогуливаемся мы по городу и приходим на центральную площадь. Там стоит неказистое одноэтажное здание. На вывеске написано: столовая. - Наверное, поесть хочешь? - спрашивает меня замполит. - Да, - говорю, - очень хочу. Со вчерашнего дня ничего не ел. Замполит ведет меня в эту столовую и покупает тарелочку щей, две котлетки с картошечкой и стакашек компота. Я бы не сказал, что щи были хороши, столовая - хуй с нее возьмешь. Ну, все равно, думаю, хоть наемся перед смертью. Пизданул я тарелочку щей. Потом котлетки с картошечкой - это конечно повкуснее было. И после второго, само собой, компот. Нажрался я, значит, как собака, а замполит, прерывая наше долгое молчание, говорит: - Пойдем, что ли, в кино сходим? Хули, думаю, в кино перед смертью не сходить. Замполит купил два билета на фильм про инопланетян. Они были жестокие ребята - всех подряд колбасили и говорили на гундосом русском языке... В видеосалоне было тепло, темно, и меня сморило. Я спал, как нашаливший ребенок, положив голову, замполиту на колени. А замполит, как заботливая мать стерег мой сон. Проснувшись, я спохватился и встряхнулся - все, мол, заебись. Мы вышли на улицу и тут замполит стал мне объяснять про долг службы и патриотизм. Особенно, он напирал на то, чтобы я вернулся в роту и служил бы себе дальше. - А эту историю, Леша, мы как-нибудь замнем, - пообещал мне замполит. Пришли мы в часть и сели около штаба на скамеечку. - Товарищ старший лейтенант, - спрашиваю, - а закурить у вас нет? - Я не курю, - говорит. А мимо идет солдат с посылкой. - Сынок! - окликнул его замполит. - Дай закурить солдату. Тот останавливает и открывает посылку, а там - курева пачек двадцать. - На, пацан, кури, - сказал мне этот солдат и не жидясь дал целую пачку. Я закурил, и настроение у меня стало еще благодушнее. Я развалился на скамеечке и снисходительно слушал бормочущего рядом замполита. Заканчивая беседу, замполит спросил: - Ну что, Леша, вернешься ли ты в свою родную роту? - Товарищ старший лейтенант, у меня слабая психика, - признался я. - Если вернусь в роту, то совершу попытку суицида. Тогда замполит сказал: - Ебъ твою мать! – поднялся на ноги и отвел меня в санчасть. ДОРОГА ДОМОЙ В декабре меня комиссовали. Провожатый сержант приехал со мной на вокзал и взял билет. Он был обязан посадить меня в поезд, но спешил к какой-то бабе и хотел смотаться. - А ты, парень, сам-то в поезд сядешь? - спросил меня сержант. - А хули, - сказал я. Сержант ушел. До поезда оставалось еще три часа. Я вышел покурить на платформу. Я боялся, как бы мне не дали пиздюлей. Местные не любили солдат. Потом я вернулся в зал ожидания и сел на лавку. Ко мне подошел мужик. Он был уже выпивши. - Что, солдат, домой едешь? - спросил он. - Давай-ка с тобой выпьем. И достал из-за пазухи бутылку красного вина. - Пей половину, а то дам по ебальнику, - строго сказал мужик и протянул мне бутылку. Я выпил половину бутылки за два раза. А мужик сказал: - За твое возвращение домой, сынок, - и одним глотком выпил оставшееся вино. Допив вино, мужик так же неожиданно пропал, как и появился... В вагоне со мной ехало трое дембелей. - Ты, братишка, куда едешь в отпуск или на дембель? - спросили они. Я сказал, что еду на дембель. Сперва мы - трое дембелей, я и сосед-хохол пили их, дембельскую водку. Потом на станции в вагон зашли двое чурбанов, тоже дембелей и сели напротив. Наши дембеля пошли к чурбанам и стали пить с ними водку. Они громко разговаривали и махали руками. А хохол сидел у окошка и смотрел на дембелей недобрым взглядом. - Смотри, блядь, сами русские, а с черными связались, - сказал он с тоскою в голосе. Я промолчал, а хохол достал из своего чемодана бутылку водки, колбасу и огурцы и стал меня угощать. Спального белья я не брал. Как заснул не помню... Проснулся я на нижней полке. Была глубокая ночь. Свет в вагоне не горел. Меня мутило. Я встал и вышел в тамбур. В тамбуре курил самый толстый дембель. - Как дела, братишка? - спросил он весело. Я затянулся и меня стало рвать. Я хорошенько проблевался. Толстый дембель похлопал меня по спине. - Ничего, бывает, - сказал он и ушел в вагон. Я покурил, поссал и пошел спать. НА РОЖДЕСТВО Утром седьмого января, на рождество, мы с братом выпили спирта. После обеда ко мне зашел Джимми. Мы пошли на Первомайскую, в ларек, который через полгода бандиты взорвали гранатой, и купили бутылку водки. У ларька стоял парень с девушкой. Они были немного выпивши. - Ребят, пятерочку не одолжите? - спросил нас этот жлоб. Я был добрый, потому что уже выпил с братом и дал ему пятерочку. Парень и девушка купили пива. И тут я им говорю: - Выпейте что ли с нами. А то нам двоим не справиться. Парень выпросил в ларьке стаканчик. Мы зашли за угол. Выпили водки. Постояли, покурили, познакомились. Парень сказал, что они молодожены. Подошли еще двое ребят. В одном я узнал своего бывшего одноклассника. Я предложил им водки, но они отказались. - Нам бы пивка, - сказали эти ребята. Джимми купил им пива. Мы постояли, поговорили ни о чем. Тут подошли две девушки и меня понесло. - У меня дома еще есть деньги, - сказал я. - Надо только за ними сходить. И мы всей компанией пошли ко мне. Я взял деньги, и мы вернулись к ларьку. Купили еще литр водки... Я упустил тот момент, когда Джимми прислонился к стене и взгляд его остекленел. Кто-то из компании случайно его толкнул. Джимми стал медленно валиться на бок. Я подхватил Джимми и решил отвести его домой. Первым делом я снял у него с носа очки, чтобы Джимми по дороге их не расхуячил и сунул себе в карман. Когда мы отошли от ларька нас догнал один из молодоженов, тот, что был с яйцами. - Я, - говорит, - хочу водки выпить. - Так там же у вас осталось, - говорю. - Не пизди. Вы ее с собой забрали, - сказал молодожен и стал делать угрожающие жесты. - Ну, пойдем, посмотрим, - и я потащил Джимми назад. Водка нашлась. Она стояла в телефонной будке... Мы с Джимми перешли через дорогу. На той стороне я не устоял на ногах, и мы пизданулись в сугроб. Я поднял Джимми и, с трудом удерживая его в своих могучих руках, повел дальше. Нас бросало из стороны в сторону, и какой-то подвыпивший парень на свою беду посочувствовал мне. Он помог довести Джимми до дверей квартиры. Я позвонил. Дверь открыл какой-то мужик. Я подумал, что это джиммин отец. Я спросил: - Ваш? Он почему-то сказал: - Нет, - и закрыл дверь. Тогда мы посадили Джимми на коврик. Я достал из кармана очки и повесил их на ручку двери. Мы вышли на улицу. - Ты одеколон пьешь? - спросил меня новый знакомый. - Пью. Мы выпили с ним одеколона "Саша" и закусили снегом. Потом парень сказал, что я могу переночевать у него... Далеко за полночь Джимми проснулся от того, что через него кто-то перешагнул. Он отполз к батарее, потому что ему было холодно, и опять заснул. В пятом часу утра он снова проснулся, поднялся на ноги и пошел домой. Ему оставалось пройти еще два этажа. Поднявшись на свой этаж, Джимми позвонил в дверь. Ему долго не открывали. Наконец щелкнул замок, и из-за двери выглянула джиммина сестра. - Ой, блядь! - сказала она... Утром сосед снизу занес джиммины очки. ПИОНЕРВОЖАТЫЙ Тем летом я работал пионервожатым в летнем лагере «Космонавт». Этот лагерь размещался в пятой лыткаринской школе, которая на время летних каникул пустовала. Вся моя работа сводилась к тому, чтобы после завтрака выгнать детишек из школы и, усевшись где-нибудь в тенечке, покуривать сигаретку и изредка на них гавкать. Я отработал там два месяца: июль и июнь. Когда «Космонавт» закрылся, заводское начальство (лагерь был подшефный, при заводе оптического стекла) устроило для обслуживающего персонала банкет. А еще в виде поощрения всем нам – вожатым, шоферам и поварихам предложили съездить на экскурсию в Новгород. Расскажу сначала про банкет. Был летний погожий вечер. Длинный стол в школьной столовой ломился от разнообразной закуски. И чего там только не было: арбузы там были, дыни там были, салаты там были, шашлыки там были, курочка там, блядь, была и разная колбаска, и в изобилии всяких соков, и водка, и всякая такая вот поебень. Поздравить нас пришли: председатель правкома завода, представитель ГОРОНО и заведующая дошкольными учреждениями - загорелая поджарая бабешка лет шестидесяти. Мы все - вожатые, шофера и поварихи сели за стол, а начальство по очереди толкало небольшие речуги. Потом нам вручили памятные подарки. Мне подарили книжку Джека Лондона "Путешествие на "Снарке" и открытку. Потом мы сели за стол, налили по первой, чокнулись, выпили и стали закусывать. После второй председатель правкома незаметно испарился. Мы выпивали, разговоры становились все оживление, а руки мои - бойчее. Я все время пытался залезть вожатой четвертого отряда под юбку и ущипнуть ее за лохматую пизденку. Она хихикала, отстраняла мою руку и ласково хлопала меня по члену. Потом какой-то мудак сказал: - Пойдемте плясать, - и врубил Олега Газманова. Я тяпнул водочки и пошел плясать и плясал под эту, так называемую музыку, как охуевший заяц. Потом меня этот танец утомил. Я лег на пол и спокойненько уснул. Меня подняли, отвели в пустую палату и уложили в кроватку. И вернулись к пляскам и закускам. Однако не прошло и четверти часа, как сидящие за столом увидели мою хитрую рожу, выглядывавшую из-за угла. Нетвердой походкой я приблизился к столу, тяпнул сто грамм водки и улегся спать на пол. Меня снова отвели в палату, но я вернулся, опять тяпнул водки и устроился на скамейке, положив голову на колени директрисе лагеря. Я что-то ласково бурчал и гладил директрису по жопе. Тогда меня в третий раз отвели в палату... Очнулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Я открыл глаза. Рядом с кроватью стоял сторож со своей кавказской овчаркой. - Ну, ты чего, домой-то пойдешь? - спросил он меня. А я спросил сторожа, который теперь час. - Пять утра, - отвечал он. - Пойду, - сказал я, но никуда не пошел. - Ну ладно, спи, - сказал тогда сторож. Он ушел, а я почувствовал себя как-то мокровато. Я приподнял жопу и увидел большое желтое пятно на пододеяльнике. - Обоссался, - подумал я. До соседней кровати было рукой подать, но поднять от подушки голову я не мог. Поэтому, сперва я закинул на другую кровать ногу, потом ухватился за спинку руками и стал переползать, но ебнулся жопой об пол. Это падение на несколько мгновений привело меня в чувство. Я поднялся, лег на сухую кроватку и снова заснул... На другой день мы все - вожатые, шофера и поварихи, всего человек двадцать - сели в поезд и славненько в этом поезде нажрались. Поезд привез нас в Старую Руссу. Днем мы погуляли по городу, а вечером я и еще пятеро вожатых пришли в гостиницу, закрылись в номере и стали пить портвейн. И это было благородно. Затем мы вылили литр водки в два литра портвейна, и этот замечательный напиток был с легкостью нами поглощен. Потом к нам зашли ребята из других номеров, и мы всей толпой отправились купаться в соленом озере. Там мы разделись до гола и искупались с громкими криками: - Ебъ твою мать! - Ух, блядь! - Заебись! Выйдя на берег и тряся от холода своими письками, жопами и сиськами мы еще откушали водки. Но то ли водки было много, то ли мало влечения к противоположному полу, но, в конце концов, никто ни с кем не трахнулся и никто никого не трахнул. - Светская вечеринка? - спросите вы. - Да, - отвечу я. На другой день, позавтракав, мы сели в автобус и приехали в Новгород. Там руководитель нашей группы сказал: - Кто хочет, идет на экскурсию. А кто не хочет, идет на хуй. Собираемся в двенадцать часов на центральной площади. Мы с вожатыми попили пивка, прошли через Новгородский кремль на пляж и легли загорать. Минут через пять я вскочил с песочка, пронесся через пляж и кремль и ворвался на центральную площадь города. У входа в сортир, за окошком сидела миловидная бабулька. Я швырнул в окошко 10 копеек и нырнул в первую кабинку, на ходу срывая с себя штаны. Я присел над очком, и из меня стало хлестать всем подряд. Я никуда с этой площади не уходил, а так и прогуливался вокруг туалетов до двенадцати часов, изредка заскакивая в кабинку. В двенадцать мы сели в автобус и поехали в какую-то забегаловку. В автобусе мне что-то поплошало и пока все перекусывали я блевал и дристал в каком-то засранном и зассаном сортире. Потом мы поехали назад, в Старую Руссу. Руководитель экскурсионной группы дал мне каких-то таблеток, которые я минут через пять с радостью выблевал назад. По пути в Старую Руссу автобус то и дело приходилось останавливать. Я выскакивал из салона и орошал своей блевотиной придорожный кювет. С грехом пополам мы доехали до озера Ильмень и решили там отдохнуть и искупаться. Берега у озера были крутые. Я спустился вниз, и тут мне захотелось поблевать. Я поблевал и решил: - Ну его на хуй, полезу наверх, к автобусу поближе. Когда я вылез к автобусу, мне захотелось поблевать и подристать. Что я и сделал, юркнув в кусты и, издавая ртом и жопой громкие, зовущие, подальше отсюда звуки. После этого случая я не пил целых четыре дня. КАБАЛЬЕРО Джимми купил бутылку водки. Мы пошли в лес и ее выпили. Потом нам захотелось познакомиться с девушками. - Джимми, - сказал я, - раскинь мозгами трезво. Мы с тобой люди скромные. В общении с противоположным полом - стеснительные. Сама женщина для нас немного святое существо. И мы с тобой это существо боготворим и уважаем. И в тоже время мы с тобой люди интеллигентные. Мы не можем подойти к девушке и, схватив ее за сиську, признаться в любви. Нам подавай цветы и шикарные рестораны, но так как у нас нет денег даже на вторую бутылку водки, мы с тобой поступим, как в Испании поступают кабальеро. Я сейчас, скажем прямо, немного не в состоянии играть на гитаре, поэтому играть на гитаре будешь ты, а я стану петь. И таким образом, как ночные бабочки слетаются на свет лампы, так и бабы слетятся на нас, лишь бы не опалили крылья. Я зашел домой и взял гитару. Мы пришли к Звезде, сели на лавочку в дальнем конце аллеи и стали орать во все горло. Первой бабочкой оказался здоровый парень в черной рубашке. Он подошел к нам и спросил, - Ребята, вы играете? Я ответил, что я не играю. А парень сказал, - Пойдемте к нам, ребята. Поиграете, попоете песни. Мы с Джимми решили, что там будет много бабочек и пошли. Но когда мы разглядели в свете фонарей эту компанию, то увидели, что все бабочки были с яйцами. Их было много: человек восемь. Пришлось посидеть и попеть. Я конечно хотел испортить им всем малину и когда пел, переделывал строчки известных песен на свой лад. Но они меня почему-то не тронули. Апофеозом вечера был мой сольный номер. Когда я взял-таки гитару в руки и наиграл пару блюзовых рифов. Все восхищенно замолчали - это было круто в отличие от джимминого бряньканья по струнам. И тогда я запел жалобную блюзовую песню: - Еблись попы в моем сарае, а я на жердочке сидел... Потом я схватил упирающегося Джимми под руки и сказал, что нам пора. В ШКУРЕ БОМЖА Как-то раз, загуляв и пропив из дома несколько ценных вещей, я решил схорониться от гнева семьи. Погода была теплая, летняя и, побродив немного по городу, я пошел к школе. Я решил провести ночь в тамошних кустах. Я лег на травку, но так как хмель уже выходил из меня я стал маленечко подмерзать. Тогда я поднялся на ноги, дошел до ближайшего телефона-автомата и позвонил Менеджеру. - Менеджер, - сказал я ему, - дай телогреечку. Но Менеджер не дал мне телогреечку. Он дал мне телефон корешка, у которого можно было перекантоваться. Я позвонил корешку. - Заходи! - сказал мне этот парень. - У меня все уехали. Хата свободная. Я зашел. Мы сели на кухне, и корешок предложил мне наебнуть тарелочку супчика. Я наебнул. И он наебнул. Потом мы покурили. О моей беде корешок деликатно не спрашивал, а рассказывать ему я не стал. Утром мы позавтракали. Корешок пошел на репетицию, а я отправился бродяжничать. Утро было хмурое. Податься мне было некуда, и я слонялся по городу. Ближе к вечеру у меня кончились курево, и я ходил и у всех подряд стрелял сигареты. Потом я зашел к Менеджеру, выпил чаю, съел полбатона колбасы и пошел себе дальше. В эту ночь я на себе испытал, что такое быть в шкуре бомжа. Я заночевал в своем родном подъезде. Когда наступила поздняя ночь я сел на коврик под дверью чей-то квартиры. От двери шло тепло, и я задремал. Часов около пяти я замерз и проснулся. Я вышел из дома, стуча зубами на всю округу, и направился к лесу, чтобы разжечь костер и немного обогреться. На опушке леса я насобирал веточек, сложил их шалашиком и попробовал разжечь огонь. Но к утру выпала обильная роса, ветки были сырые и, истратив две последние спички, я так ничего и не добился. Голодный и замерзший, готовый вынести любые пиздюлины, я робко постучал в дверь своей квартиры... Получив пиздюлей, наевшись и напившись, я пошел поссал и лег спать. ЛЮБОВНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ Мы с Джимми были выпивши и пошли на рынок купить разливного портвейна. В разливухе, как всегда толпились алкаши, синюки и бомжи, а я это общество не переношу. Поэтому я поставил Джимми в очередь, а сам вышел на свежий воздух. Там я доебался до какой-то бабы, которая торговала в соседнем ларьке водкой, сигаретами и прочими изделиями. Но баба от меня почему-то все время отмахивалась. Видно в тот день мне не везло. Тут из разливухи появился Джимми и сказал: - Пошли. Мы зашли в один тихий дворик, сели на скамеечку. Я сделал изрядный глоток и передал бутылку Джимми. Джимми сделал изрядный глоток и к моему ужасу неожиданно оглох. Я попробовал привести его в чувство, но Джимми только мычал и ронял свою лохматую, бородатую и очкатую голову мне на колени. Тогда я решил добежать до рынка и снова доебаться до той бабы. Я забежал за угол, но там оказались забор и кусты. Я вернулся назад и увидел, что возле скамейки стоит долговязый рыжий мент и с удовольствием хлещет Джимми по физиономии. В ответ Джимми тихонько мычал. Я подошел и сказал милиционеру: - Я сейчас его домой отведу. Здесь недалеко. - Давай быстрее. И чтобы я вас не видел, - ответил тот, развернулся и ушел. По моим сведениям этот парень, в конце концов, довыебывался, ему дали пиздюлей и больше он в милиции не работает... Я кое-как дотащил Джимми до дома, поставил возле двери, позвонил и убежал. В предвкушении любовных приключений я направился к Звезде. Там я встретил Менеджера и стал настойчиво его упрашивать пойти со мной и снять телок. Менеджер почему- то не хотел идти их снимать. Потом пришла его знакомая - одна полуебнутая особа и с ней джиммина сестра. Мы разговорились, и джиммина сестра спросила меня: - Это ты что ли Джимми домой привел? - Да, я, - признался ваш покорный слуга и спросил. - Ну как, он очухался? - Спит, - отвечала она. Тут мимо нас прошла одинокая особа. Я вскочил со скамейки, нагнал ее и предложил познакомиться. Девушка молча окинула меня взглядом и пошла быстрее. Я тоже пошел быстрее. - Девушка, а что вы так напуганы? - спросил я. Тогда девушка перешла на бег трусцой. А так как я уже выдохся бегать за этой особой, я плюнул ей вслед и пошел домой. Дома я взял бутылку спирта и двинулся в другой район города в поисках любовных приключений. По дороге я встретил двух знакомых ребят. В прошлом году мы вместе работали в пионерском лагере вожатыми. - Здорово, Леха! Давненько не встречались, - сказали мне эти ребята. - Выпить не хотите? - спросил я. - Пойдем к корешку, - предложили они, - там посидим и выпьем. И мы пошли к этому корешку. Нашли дом, позвонили в квартиру. Дверь нам открыла миловидная особа лет сорока. - Таня, супруг твой дома? - спросили ее эти ребята. - У нас тут выпить есть. А Таня сказала, что ее супруг устроился в охрану, что сейчас он на дежурстве и будет только утром. - Но вы, заходите, - пригласила она. - На кухне посидим. И я с вами выпью. Мы зашли на кухню, сели за стол и развели спирт. Таня достала незамысловатую закуску. Мы попиздили, покурили и выпили вчетвером эту бутылку. Было уже поздно и ребята взялись проводить меня домой. Но пройдя с ними часть пути, я сказал: - Я сам дойду, - и ебанул в другую сторону, в поисках любовных приключений... Я увидел двух девушек, идущих по проезжей части улицы, но в темноте не заметил, что по тротуару за чахлыми кустиками идут два здоровенных парня. Я шел за девчонками и своими громкими криками привлекал их внимание. Я кричал: - Эй, девчонки! А когда они оборачивались ко мне, я делал неприличные жесты. Девчонки весело хихикали. Вот они любовные приключения, подумал я. И вдруг перед моим носом вырос здоровенный парень. Со словами: - Ты, блядь, уже заебал! – он треснул мне прямо по уху. Я упал и вдруг почувствовал, что я сегодня очень устал и пора бы мне идти домой, отдохнуть. Парень хотел мне добавить, но тут с тротуара соскочил другой разъебай и со словами: - Хватит с него, пойдем, - увел его следом за девками. Я полежал немного для конспирации, затем поднял голову и, убедившись, что никого нет, быстро вскочил на ноги и юркнул за угол. Я вернулся к Звезде и сел на лавочку перевести дух. Тут я увидел двух девок. Они шли мимо и весело о чем-то щебетали. Я подскочил к ним и тоже весело защебетал. Девушки были лимитчицами и жили в общежитии. Подходя к общаге я уже во всю щипал обеих за жопы и дергал за сиськи в предвкушении большого любовного приключения. Но возле дверей девушки тепло со мной попрощались: - Ты с нами не ходи. У нас мужья, - сказали они и съебались. И перед моим носом захлопнулась общажная дверь. Постояв немного и покурив, я решил их найти. Хотя бы одну. Я знал, что с другой стороны здания есть черный ход, который открыт допоздна. Я обошел общагу, открыл тяжелую железную дверь и поднялся на второй этаж. Прямо по коридору была полутемная комнатка. Там стояла кровать, а на этой кровати лежала большая груда белья. Когда я пытался пройти мимо этой комнатки, груда на кровати зашевелилась и из нее показалась перемотанная тряпками голова какой-то бабульки. - Ты что, ебъ твою мать, здесь делаешь? - спросила меня вахтерша, а это была она. - Я сейчас милицию вызову. - Я, бабушка, заблудился. Не в тот дом вошел. Ухожу, бабушка, ухожу, - успокаивал я перепуганную старуху. Я вышел из общаги, добрался до дома, поссал и лег спать. РОК-ЭНД-РОЛЛ У Витьки Соколова, двоюродного брата Менеджера была свадьба. Менеджер позвонил мне в полночь и сказал, что ушел со свадьбы и прихватил бутылку водки. Я быстро оделся и пришел к Менеджеру домой. Было лето, август и его родители уехали в деревню. Квартира была пустая. Менеджер уже напиздякался на свадьбе. Он угостил меня спизженной водкой и сам тоже выпил. Но я выпил больше. Потом мы заснули. С утра мы пошли на рынок и купили три литра разливного портвейна. Потом пришли к Дому Культуры, забрались в кусты и дерябнули по стаканчику. Закуски у нас не было. Я глядел на стоявшую в траве банку с портвейном и чувствовал необыкновенной творческий подъем. Последний раз такое было со мной в 10-ом классе. Тогда я впервые взял в руки гитару и попытался подобрать песни "Ласкового мая". Мы выпили еще и покурили. Нам было хорошо. - Пойдем на карьер, - предложил Менеджер, – искупаемся и портвейна попьем. - Пойдем, – сказал я. По горловине банки ползала оса. Я ее не заметил. Стал закрывать банку и крышкой раздавил осу пополам. Осиная голова упала в траву, а жопа - в наш портвейн. - Ну и хуй с ней, - сказал я. Мы встали и через весь город пошли на карьер. Пока мы шли по солнцепеку, меня развезло. Наконец мы пришли на карьер, искупались и я чуточку протрезвел, а потом мы нахуячились портвейна и уснули в какой-то ложбинке, подставляя наши тощие задницы под палящее солнце. Часам к пяти я очухался. Я встал, искупался и поглазел на бабские полуголые жопы на пляже. А Менеджер в то время плескался в воде, как охуевший ребенок. И вдруг из чьего-то пляжного приемника я услышал знакомую мелодию. Эта была песня “Led Zeppelin” – “Going to California” . Я постоял, покурил, послушал. Охуевший Менеджер вылез из карьера и стрельнул у меня сигаретку. Он тоже закурил и стал слушать. Потом песня кончилась. Тогда мы похмелились противным горячим портвейном и пошли к Менеджеру домой. Дома у Менеджера стоял большой катушечный магнитофон. После школы и в первый год, как я пришел из армии, мы записывали на этот магнитофон мои песни. Тогда мы с Менеджером думали, что мы рок-энд-рольная команда. Менеджер говорил, что я гений только мне надо немного получше научится играть на гитаре и петь. Сейчас мы так уже не думали. Пока менеджер искал в холодильнике закуску, я позвонил третьему мудаку. - Джимми, - сказал я в телефонную трубку, - бери свою ебанную дудку, купи разливного портвейна и приходи к менеджеру на репетицию. Джимми! Дудку ты можешь забыть дома, но портвейн купи обязательно. Джимми радостно захрюкал, купил портвейна и пришел к нам. Я сказал ему прямо: - Джимми, сейчас мы будем записывать мои новые рок-энд-рольные песни. Джимми радостно захрюкал и достал из коробочки свою блестящую дудку. - Джимми, - сказал я ему прямо, - на флейте ты играешь значительно слабее чем Андерсон из “Jethro Tull”. Я отобрал у него флейту, и попросил менеджера: – Менеджер, принеси ему какую-нибудь банку. Пускай, сука, гремит. Менеджер принес с кухни банку с рисом и сунул Джимми в руки. Потом мы ебанули еще по стаканчику. К тому времени я уже не мог играть на гитаре и отдал ее своему другу Менеджеру. Я лег на пол, обнял подушку и сунул себе в ебало микрофон. Джимми с так называемой перкуссией уселся рядом. Солнце хуярило прямо в окно. Оно было большое и красное. Менеджер задернул шторы и включил магнитофон. Я прокашлялся и решил спеть что-нибудь. Я листал свою записную книжку, где у меня были записаны мои разные стихи. Если мне что-нибудь нравилось, я с чувством декламировал эти стихи в микрофон или импровизировал. Солнце хуярило через шторы. Было жарко. Мы разделись до плавок, сидели и лежали на полу и пили портвейн. Потом кто-то неожиданно позвонил в дверь. Я стал ругаться матом, потому что эта сука испортила мне песню. А Менеджер пошел посмотреть в дверной глазок. - Это Ёлка пришла, - заорал он из коридора. Так звали его знакомую, одну полуебнутую особу. Эта баба прошла в комнату и села в кресло, расставив свои мясистые ляжки. А как я уже упоминал ранее, погода разгулялась, было жарко, и мы валялись на полу в одних плавках. Я решил исполнить что-нибудь попроще, отобрал у Менеджера гитару и стал петь “I ve just seen a face” - “Beatles”. Тут я заметил, что у менеджера и Джимми, у двух этих мудаков, опьяненных портвейном, встали члены и оттопырили плавки. Потом я внимательно посмотрел на себя и увидел, что у меня член тоже стоит. Потом наши вздыбленные плавки заметила эта сука и быстро съебалась на улицу. Тогда я отдал менеджеру гитару, лег на пол, обняв свою любимую подушку, и мы продолжили. Как сейчас помню текст одной незатейливой песенки, которую мы тогда записали: Я помню наши вечера, я знаю точно – ты сейчас ни хуя ни одна! И надо мною смеется луна. Луна смеется надо мной… Ой-ой-ой, с колбасой под луной… Или вот другая песня, которую я сочинил, когда лежал в армейской психушке, в городе Сарапуле. Там были такие душераздирающие строки: Я один без билета, и где мое место? Я и лето - мы оба раздеты. Петь не стану, буду пить, в этом городе С. мне не хочется жить… Когда на бобине кончилась пленка, мы встали с забрызганного портвейном пола и вышли покурить на лоджию. Нам казалось, что мы сделали что-то ВЕЛИКОЕ. Но это, потому что мы пили уже второй день. Потом кончился портвейн и сигареты. Мы вышли на улицу, подошли к ближайшими ларьку и выгребли из карманов всю мелочь. Мелочи набралось 17 копеек. Менеджер вошел в палатку и сказал бабе за прилавком: - У меня трех копеек на «Приму» не хватает. Есть еще жетон на метро, может, возьмете? Продавщица сжалилась над ним, взяла деньги и жетон и дала пачку «Примы». Мы сели в скверике, покурили под звездным небом и разошлись по домам. КУДЕСНИЦА Когда в очередной раз меня за пьянку уволили с работы я сказал себя: - Леха, ты мудак. У тебя нет ни жены, ни работы, ни хуя. Посмотри на себя: ты же на хуй спиваешься. Что с тобой будет в сорок лет, если ты раньше от этой пьянки не сдохнешь? И я решил бросить пить. Моя мать прочла в какой-то газете про известную врача-биоэнергетика, которая снимает алкогольную зависимость. В объявление был указан адрес и часы приема. - Получишь расчет, поедем к этому врачу, - сказала мне мать. Через неделю я получил расчет и все деньги отдал матери. На другой день мы поехали в Москву. По дороге я очень волновался. Я думал, что уже никогда больше не смогу пить. А если я выпью, то мне станет очень плохо или я на хуй сдохну. И от этого мне было немного грустно. Долго ли коротко ли приехали мы по указанному в объявлении адресу. Вошли в подъезд. В подъезде сидел охранник - здоровая лошара с бритой мордой. Мать спросила его, как нам найти эту известную биоэнергетическую кудесницу. - Квартира номер пять, - ответил охранник и махнул рукой вглубь длинного коридора. Возле пятой квартиры мы остановились. Мать постучалась и заглянула внутрь. В тесном коридорчике стояло и сидело человек восемь тетек, дядек и молодых цветущих юношей таких же, как я. Мы с матерью вошли в прихожую и встали в конец очереди. Мы стояли молча и другие люди тоже сохраняли молчание. Атмосфера была тягостная. Я так волновался, что мне даже ссать расхотелось. Мы простояли в этом коридорчике часа два. Наконец пришла моя очередь, и мы вошли в заветную комнатку. Там горели свечи и курились благовония. За столом сидела биоэнергетическая кудесница. Это была миловидной женщина лет сорока, в спортивных брючках и голубенькой кофточке. За другим столом, у двери сидел жирный детина с хвостиком. Он собирал с посетителей деньги. - Что вас ко мне привело? – спросила меня кудесница. Говорила она очень тихо, так что мне все время приходилось ее переспрашивать. - Чего? - спросил я. - Какие у вас проблемы? - Пью - признался я, - а как заведусь не могу остановиться. Она посмотрела на меня глазами полными сочувствия и понимания. - Сейчас я тебя полечу, - сказала кудесница. - Сядь и расслабься. Я сел. - Закрой глаза. Делай глубокий вдох через нос, а выдыхай ртом. Задерживай дыхание... Все твои проблемы от напряжения. Ты не можешь расслабиться и поэтому прибегаешь к помощи спиртных напитков, - объяснила мне эта мудрая женщина. Я сидел и дышал. - Я буду пиздить, - сказала кудесница, - и когда я тебя совсем запизжю ты по моей команде откроешь глаза. И она стала делать пассы руками возле моей головы. - Сейчас ты вдыхаешь чистую солнечную энергию, а выдыхаешь - боль, страдание и все свои проблемы. В тебя вливаться чистая солнечная энергия... От ее рук исходило тепло, и вскоре я погрузился в приятную дрему. Потом кудесница сказала: - Все, Леша, можешь открыть глаза. Я открыл глаза и встал. Я почувствовал себя бодреньким и маленечко охуевшим. - Приезжайте еще, - сказала кудесница моей матери. - У Леши большое нервное напряжение. За один сеанс его не снять. Мать отдала деньги жиртресу с хвостиком и мы вышли на улицу. Дома я заметил, что мне совершенно не хочется жрать ни водку, ни пива, не вина, ни разведенного спирта, ни самогонку, ни портвейн, ни одеколон. Я приезжал к биоэнергетической кудеснице еще раз или два. На последнем сеансе она мне сказала: - Регулярно делай дыхательные упражнения - они помогут тебе расслабиться. А водки не бойся. На праздник в компании можешь даже выпить немного - не заведешься. Теперь у тебя нет тяги к спиртному. Месяц я не пил. Ходил на металлобазу - хотел устроиться грузчиком, но меня не взяли. Мой брат тоже сидел дома и изредка халтурил. Когда у него бывали деньги он покупал себе спирт или водку, а мне сока. - Леха, - говорил мне брат, - ты молодец. Вот на такую хуйню это надо было все-таки решиться - побороть себя. А я равнодушно глядел на его водку и отвечал: - А хули... Как-то раз мне позвонил Менеджер. - Пойдем сходил на пикничок, - предложил он. - Напиздякаемся вермута с сардельками. - Я закодировался и теперь не пью, - сказал я, - но в лес с вами схожу, прогуляюсь. В лесу Менеджер и два наших корешка развели костер и стали жарить на огне вкусные сочные шкварчащие сардельки. Они сосали свой вонючий и желтый, как моча вермут и ебали друг другу мозги. А я сидел на бревнышке, пил свой питательный сок и смотрел на этих хуесосов... На другой день я пошел в Петровское на мясокомбинат, на счет работы. Там хорошо платили и можно было спиздить мясца или колбаски. Но в отделе кадров мне сказали, что свободных вакансий у них сейчас нет. Я вернулся домой. Сел на кухне и стал смотреть в окно. Потом решил проверить - смогу я выпить стопочку и не завестись. Я знал, что у брата в шкафчике заныкано пол-литра спирта. Я принес на кухню бутылку, отлил в кружку грамм пятьдесят и развел холодной водой. Я взял кружку в руку. Сделал выдох. Потом поднес кружку ко рту и быстро выпил. Мою глотку обожгло приятным теплом. Я выдохнул и закусил черным хлебцем. Посидел, покурил. Потом отлил из бутылки еще грамм пятьдесят, развел холодной водой и выпил. И завелся. МОГИЛА Я выпил немножко и встал к станку. Стою, курю. Подходит мастер. Так мол и так, говорит. Умер один мужик. Он на нашем заводе много лет проработал. Родственники просили помочь, могилку выкопать. Какие, говорю, проблемы, ебтыть. В тот день я нажрался водки и на следующее утро к месту сбора явился с бодунца. Из нашего цеха рыть могилу пошли четверо: нас фрезеровщиков двое, потом Серега Рябинин - слесарь лет тридцати пяти и слесарь-лекальщик, совсем молодой еще парень. Родственник усопшего провел нас к могиле и показал где копать. В руках у него были две пластиковые сумки. - Вот ребята вам закуска, - сказал он, ставя пакеты на землю. - А вот вам два литра водочки, чтобы легче копалось. Заодно и помяните... Здесь в 57 похоронили мальчика лет семи, так что будете могилу на могиле копать. Вы если найдете там кости или черепушку, то не выбрасывайте, а положите в сторонку. И предупредив нас, он ушел. Мы разметили участочек, сняли верхний слой и решили маленечко похмелиться. Хлопнули грамм по семьдесят и стали копать. Под дерном шел песок, и копать было легко. Иногда попадались корни, которые мы перерубали топором. Накидавшись лопатой песка я оперся о края и вылез. В могилу забрался слесарь-лекальщик парень лет восемнадцати - была его очередь. Он стал копать, а мы пошли принять еще по семьдесят грамм. Выпили и вернулись к могиле. И видим такую картину: вдруг правая нога парня проваливается в землю, он истошно орет и вылетает из могилы, бросив лопату. Самый старший из нас Серега Рябинин сказал ему: - Надо бояться живых, а не мертвых, - и смело спустился в могилу. Физический труд на свежем воздухе, водка и хорошая закуска оказали на меня благотворное влияние. Я стоял, опершись о лопату, и смотрел, как Серега выкидывает из могилы песок и щепки гроба. Рожа у меня была красная хоть прикуривай. Потом Серега нагнулся и стал вытаскивать из земли какую-то длинную тряпочку. Это оказался чулочек. - Вот, - сказал я. - Сейчас еще черепушку найдем и оторванную жопу. А слесарь-лекальщик взял и забросил чулочек на соседнее дерево, чтобы не мешался... Нам осталось только подровнять бортики и вычистить со дна землю, когда прибежал родственник усопшего и сказал: - У нас там мужиков не хватает. Давайте так - двое пусть здесь останутся, подравняют могилку. А двое поедут со мной: гроб поможете донести. Мы с Серегой Рябининым стояли возле могилы и смотрели, как наши ребята уходят с кладбища. Потом Серега сказал: - Пойдем, Леха, жахнем по соточке. Мы сели за столик на соседней могиле, достали из сумок литровую бутылку водки и закуску и нахуячились. Когда похоронная процессия приближалась к разверстой могиле над погостом нестройно, но громко разносилась песня "Скакал казак через долину". К нам подошел фрезеровщик с которым мы рыли могилу, и сказал: - Вы чего охуели? Покойника принесли, а вы тут дискотеку устроили. Я сразу замолчал, потому что чего-то еще соображал, а Сереге всё было по хую и он продолжал петь народные песни. Так, когда гроб с телом усопшего придавали земле, он пел "Ах, Самара-городок". Наконец могилу закопали и нас отвели в автобус. Всю дорогу до города я сидел рядом с Серегой и равнодушно слушал его пение, которое мягко говоря не совсем вязалось с траурной обстановкой в салоне. У дома усопшего автобус остановился. Я и Серега Рябинин попытались пройти на поминки, но какой-то дедок в трауре сказал нам: - Идите-ка вы на хуй отсюда, - и сунул мне в руку бутылку водки. Мы ушли. Сели на скамеечку в скверике и там помянули покойного. НАДЯ С утра я уехал в Люберцы на халтурку. Вернулся вечером и позвонил на заводскую проходную. - Надю позовите, - попросил я. - Она сегодня уволилась, - ответил мне мужской голос. Потом мы с братом нажрались... На другой день я сидел дома и похмелялся. Тут зазвонил телефон. Я снял трубку, - Оле, - говорю. - Леш это ты? - услышал я ее голос. - Я. Ты хуле из охраны уволилась? - Денег платят мало. Да и вообще заебалась я на этой помойке работать... Леш, приезжай ко мне, водочки выпьем. Я спросил, как найти ее дом, достал из заначки деньги и пошел на автобусную остановку. До поселка Октябрьский я доехал на скотовозе. В ларьке купил бутылку водки и шоколадку. Нашел Надин дом, зашел в подъезд. Вместе звонка из стены торчали два провода. Я постучал. Дверь открыла Наденька. - Привет, Леш! - сказала она - заходи. Из-за ее спины выглядывала маленькая девочка. Я протянул ей шоколадку. - Привет, - говорю, - как тебя зовут? - Оля, - ответила девочка. Она схватила шоколадку и убежала в комнату. - Я тебе сейчас денег дам, - сказала Надя. - Сходи, купи бутылочку. - А у меня, - говорю, - все с собой. - Ой, как хорошо, - обрадовалась Надя. - Тогда я сейчас поесть приготовлю. Я снял ботинки и куртку и прошел на кухню. Пока Надя жарила картошку, я сидел за столом, курил и слушал ее пиздатню. Потом прибежала маленькая Оленька: - Мам! Я кушать хочу! Надя наложила ей картошечки. Мы выпили водочки и тоже стали кушать. Оленька осмелела, забралась ко мне на колени и гладила ладошкой мою двухдневную щетину. Мы выпили еще и Надя говорит: - Я своего мужа, выгнала на хуй. Потому что он пил, как собака и ничего по дому не делал. И у него, самое главное, от этой водки хуй уже не стоял ни хуя. Хочешь, Леш, поживи с нами пока. - Я, - говорю, - согласен. Только я сейчас без работы. - Работу я тебе помогу найти, - сказала Надя. - Я сама уже устроилась. Работаю кондуктором в автобусном парке. Мы допили водку. Потом я сходил с маленькой Оленькой в магазин, купил еще водки, четыре бутылки пива и мороженное. Мы с Надей выпили водочки, уложили Оленьку спать и легли сами. Летом я трахал Наденьку неподалеку от проходной, у забора, вдоль которого шла теплотрасса, в высокой, по грудь, траве. Теперь я впервые ебал ее на кровати. После водки моя хуевина стояла, как оловянный солдатик и половину ночи Наденька провела на этом солдатике. Проснулся я рано утром оттого, что у меня с похмелья сильно болела голова. Моя хуевина опять стояла. Я разбудил Наденьку: - Я, - говорю, - снова завелся. - Пойдем на кухню, покурим и попьем пивка, - предложила она. Мы встали. Она накинула халат, а я, как был со стоячим хуем так и пошел на кухню. Я стоял и курил, а Наденька в это время пила пиво, закусывая моим хуем. Потом она легла грудью на стол. Я задрал наденькин халат и заправил ей по самые гланды. Я выебал ее, попил пивка, покурил и удалился в ванную мыть свои причиндалы. Потом я сбегал в магазин и купил бутылку водки. Мы позавтракали, ебнули водки и опять уснули. Проснулись мы часа в четыре оттого, что маленькая Оленька прыгала по нам и дергала нас за носы и уши. Пришлось встать. Надя дала мне денег и сказала: - Леш, сходи в магазин и купи водки, четыре бутылки пива, хлеба, майонеза и мороженное для Оленьки. Пока я ходил в магазин, Надя приготовила ужин. Мы сели за стол. - Завтра я работаю, - сказала мне Надя, - и домой приду часов в восемь вечера. Ты отведи Оленьку в детский сад. Приготовь чего-нибудь покушать и сходи на животноводческую ферму, узнай на счет работы скотника. - Хоккей, - сказал я. Мы допили водку, легли в постель, наскоро перееблись и уснули. Проснулся я от звонка ебанного будильника. Мы с Надей позавтракали и она ушла на работу. Я посидел на кухне, попил чайку, покурил. Потом разбудил Оленьку, умыл ее розовый ебальничек, одел, обул и отвел в детский сад. А сам вернулся домой и лег спать. Часов в двенадцать дня я проснулся и приготовил кой чего покушать. Помыл посуду, какая была грязная, подмел маленечко, попил чайку и сходил в детский сад за маленькой Оленкой. Вечером Надя пришла с работы и мы сели ужинать. - Ну как, Леша, ходил на ферму? - Нет, - говорю, - некогда было. Готовил, убирался. - Ладно, - сказала Надя, - завтра сходишь. - Хоккей, - говорю. На другой день я опять не пошел на эту ферму. Сидел дома и пил чаек. Была зима и мне не хотелось на морозе ковыряться в коровьем гавне. Вечером сидим ужинаем. - Ну как, Леш, ходил на ферму? - Ходил, - говорю, - только без толку. - Попробуй, сходи завтра в теплицы, - сказала Надя. - Хоккей, - говорю. И такая хуетень продолжалась всю неделю. Я целыми днями сидел дома, а Наде говорил, что на работу меня нигде не берут. А в пятницу вечером она говорит: - У нас одна баба заболела. Я завтра вместо нее выйду, подхалтурю немного. А ты, Леш, сходи в магазин, купи курицу или мяса. Вот тебе деньги. Утром Надя ушла на работу, а я с маленькой Оленькой пошел в магазин. В мясном отделе стояла длиннющая очередь. Я встал в эту очередь и постоял полчасика. - Я отлучусь на пять минут, - сказал я стоявшей за мной тетке и пошел покурить. Я покурил на морозце и вернулся в магазин, а очередь как стояла, так и стоит. Ни на пол хуя не сдвинулась. Я плюнул и пошел в винный отдел. Купил водки, две бутылки пива и мороженное для маленькой Оленьки. Дома я выпил пива с водкой и оглох. Вечером Надя приехала с работы, а я совсем бухой сплю на диване. Она набросилась на меня с упреками: - Я на тебя дочку оставила, а ты ее не кормил и не хую за ней не следил! Целую неделю мозги мне ебешь, на работу устроиться не можешь! Сидишь дома, не хуя не делаешь... А мяса то купил? - Нет, не купил. - А деньги где? - Пропил, - говорю, - на хуй. Тогда Надя размахнулась и заебенила мне кулаком точно под правой глаз. На безымянном пальце у нее было какое-то ебучее кольцо, и этим кольцом она сделала мне глубокую ссадину. Я упал на пол. Надя помогла мне подняться и говорит: - Давай, уебывай отсюда! - Куда я пойду на ночь глядя, - сказал я жалобно. - Да еще такой пьяный. Упаду где-нибудь и замерзну на таком морозе. - Хуй с тобой. Переночуешь, а завтра с утра чтобы духа твоего здесь не было. Я лег на пол в прихожей и уснул. Проснулся я оттого, что замерз. Встал и пошел на кухню. Под столом стояла бутылка пива. Я открыл ее и стал пить. Пока я пил пиво на кухню пришла неебанная и злая Наденька. - Давай, забирай свою бутылку и уебывай домой, - сказала она. А я баб, которые распускают руки из-за всякой хуйни не особо-то жалую. С такими жить - с разбитым ебалом ходить. Я допил свое пиво. Пошел в коридор, обулся, оделся и, не сказав ей ни слова, ушел. На остановке я простоял, наверное, час. Автобуса до города все не было. Я сильно подмерз и вернулся обратно. Постучался в квартиру. - Кто там? - спросила из-за двери Надя. - Я. Пусти погреться. - Грейся в подъезде. Я покурил на лестничной клетке и снова вышел на улицу. Когда я подходил к остановке от нее, как раз отъезжал автобус. Я выбежал на дорогу и стал махать руками. Водила открыл переднюю дверь. Я подбежал, вцепился руками в поручень и втиснулся на ступеньку - автобус был набит битком. Дверь закрылась и мы поехали в город. Ссадина возле моего правого глаза скоро зажила, остался только маленький белый шрамик. ПРАЗДНИК Новый год мы решили отметить на даче у Менеджера, в Косино. Я, Джимми, Менеджер и Тимка приехали на дачу загодя чтобы приготовить закусочку. Менеджер сказал нам, чтобы мы чистили картошку, а сам с Тимкой пошел на станцию встречать гостей. Мы с Джимми сели чистить картошку. Почистили немного и пошли покурить. И тут Джимими достал из кармана пачку таблеток. - Это колеса от кашля. Полпачки съешь и оглохнешь, - пообещал мне Джимми. Мы с Джимми съели по три таблетки. Посидели, покурили. Но нас не брало. Мы съели еще по три. И опять никакого эффекта. Тогда мы с Джимми съели еще по четыре штучки и я сказал: - Джимми, это все хуйня. И мы вернулись к чистке нашей картошки... Не прошло и десяти минут, как я почувствовал что-то неладное - я не мог больше чистить картошку. Тогда я бросил это дело и пошел покурить. Сделав пару затяжек, я понял, что не могу больше курить. Я решил немного полежать. Но когда я лег, я понял, что не могу лежать. Мне захотелось блевать. Но когда я попробовал блевать я понял, что я не могу блевать. Я решил поиграть на гитаре. Но когда я попробовал поиграть на гитаре, я понял, что не могу играть на гитаре. Тогда я выскочил из дома и раздетый понесся по улице. Пробежав немного, я понял, что не могу бежать. Тогда я вернулся на дачу и ушел в темную комнату, где я уже ничего не мог. А эта очкатая, бородатая джимина морда все время норовила влезть ко мне, в мою темную комнату, поря какую-то хуйню... Первым к Менеджеру на дачу приехал Колобок - он сам знал дорогу. Буквально за полчаса Колобок воскресил меня своей жизнерадостной улыбкой. Я встал, встряхнулся и пошел встречать Новый Год. Тимка и Менеджер привели со станции остальных гостей: Нагваля, Солжа и трех заебанных бабищ. Мы сдвинули два стола и стали выставлять всякую закуску, водку и другую поебень, без которой не обходятся торжества подобного рода. Потом мы стали выбирать Деда Мороза и Снегурка. Дедом Морозом выбрали Солжа. Быбы привязали ему к подбородку мочалку, чтобы была вместо бороды. А я стал Снегурком. Мне нацепили на голову картонный кокошник и нарумянили щечки. Все сели за стол. Выпили. Закусили. Попиздили. Снова выпили и веселье пошло. Тимка пел под гитару свои баллады. Потом Менеджер попросил спеть меня. Но я петь не стал, потому что не выношу, когда высокое искусство опускается до кабацкого уровня. Потом мы вышли из дома, залезли на крышу и дружно оттуда поссали. Все пошли гулять, и только мы с Тимкой и с самой задроченной бабой остались на даче. Мы жрали водку, ругались матом, орали и плясали, а эта дура забилась в угол и широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на нас. Когда с гулянки вернулись гости я схватил нож и с криками: - Танцуйте, суки! - не давал подойти им к столу... Проснулся я после полудня. Гости уже разъехались. За вчерашним столом сидели Менеджер, Солженицын и Колобок. Они потихонечку похмелялись. Я тоже сел за стол, и Менеджер рассказал мне о событиях, которые произошли на даче, пока я спал. Ночью, когда мы с Тимкой оглохли сердобольный Менеджер и Солж перетащили нас в темную комнату, чтобы мы не были помехой праздничному веселью. А ночью, как это бывает со мной по пьяни, я обоссался и обоссал Тимку. Но вот любопытный факт: если мои штаны оказались только чуть-чуть обмочены, то тимкины джинсы были мокрыми насквозь. Тимофей проснулся оттого, что ему было холодно и сыро. Оглянувшись на меня, безмятежно спящего рядом, Тимка понял, что я его обоссал. - Ну как так можно? - жалостливо вопрошал Тимка, стоя возле дивана в обоссаных джинсах. - Как же так можно? Потом он выпросил у Менеджера задроченные джинсы, которые валялись на даче и поехать в них домой. - Вот вам наглядный пример, как можно обоссаться, а затем выйти сухим из воды, - сказал я тогда, Менеджеру, Колобку и Солжу. И мы допили водку и разъехались по домам. ноябрь 1999, Лыткарино