Ничего... …Летом я любил играть в огороде …Где, если не за изгородью, в редких зарослях картошки, помидоров, можно найти камни… Конечно, кроме меня, их видели только Искатели… Четверо Искателей… Больше везло Каце, она то и дело находила Лучшее…Правда, пока чуть–чуть не тронулась кошачьим умом… Воробей видел, но ему было не под силу таскать «такое», а Собак был вечно привязан к будке… Еще Лиса… Но после того ,как папа застрелил из ружья её , заболевшего бешенством, ЛИса, ЛисА теперь обходила Огород длинным радиусом разноцветной тропы… Я до сих пор помню худую, облезшую морду ЛИса с хлопьями грязной пены… Выстрел, разорвавший правой серо-рыжий бок…И ЕЁ глаза, что смотрели на всё ЭТО из густых прибрежных камышей… Папа не видел Лису… И хорошо… …Камни переливались в моей ладони… Я разговаривал с ними, или, как советовал частный детский психолог, представлял, что я с ними разговариваю… Представлять не надо было – Искатели меня научили… Осенью этого года все изменилось… Искатели говорили много, но «ни о чём» и не «по делу»… Лиса не приходила…Я украдкой услышал, что папа нашёл Лисью нору, лисят… Как мне было больно слышать, и как я хотел чтоб Семья Искателя осталась жива… Я кричал папе, писАл, показывал, но всё тщётно… Он меня не понимал… Камни понимали меня… Разноцветные Луны… Так сказала Каца, когда я первый раз встретил её «… это Луны… Все луны этого Мира… С кажшшшдой луной нощщщщи «камни питаются цветами» полнощщщными» Так по крайней мере мурчал ей "Мурчащий"… Но количество Лун стало уменьшаться… Ночная Луна перестала подпитывать камни, и они стали редко появляться в огороде… Больше всего Их было у Лисы – вся её разноцветная тропа, уложенная в камни лично Лисой,даже ночью переливалась радугой… Я часто не спал и смотрел в окно… Жаль что маму это сильно расстраивало… Она часто плакала… Стояла вместе со мной у окна, держала меня за коленки и – плакала... Мама ИХ никогда не видела… В эти минуты, когда папа просыпался, он тихо подходил к маме, брал за плечи. Говорил что-то об «обострении», «аутизме», и «терапии», отводил маму, что бы дать какую – то таблетку, и снимал меня с окна… Мне было всего еще Одноцело – пятый год от рождества… И они ещё обо мне ничего не знали… Ничего… Конец?