Мне нечего сказать. Ну разве о возвращении в дом. О том, что не спасают ни весна, ни гибель. Ты станешь жить как спать за всех, за нас – кто в доме сгинул. И в этом сне с прорехами для глаз, так, что глаза прорастают белым, ты будешь провожать меня стократ на самолёт, где сердце бьётся в пепле. О города! Руины городов! Упавшие на чёрное табло, как храм Пальмиры, нет географии, куда летит мой рейс. Непоправимо. Но я к тебе вернусь. Как видится – во сне. Ни разу не ступивши в ту же реку. Из столпотворения, из судьбы, с другим, другая, может, на мгновенье.